О перспективах виртуальных технологий и как они могут быть использованы при оценке качества научных публикаций в беседе с журналистом Натальей ХИТРОВОЙ рассказывает научный руководитель Института физико-технической информатики, доктор физико-математических наук, профессор Станислав КЛИМЕНКО.
– Станислав Владимирович, прежде всего хотелось бы, чтобы вы рассказали об истории создания Института физико-технической информатики. Идея создания ИФТИ принадлежит вам?
– Вовсе нет. ИФТИ создавался как независимый научно-исследовательский институт, деятельность которого направлена на развитие фундаментальных междисциплинарных исследований на основе современных компьютерных технологий и их внедрение в России для решения широкого класса задач науки, промышленности и образования.
Идею создания ИФТИ подсказала сама жизнь, причем не просто подсказала, а жестко вынудила это сделать, поскольку в сложившихся условиях того времени мы не могли ни создавать системы, ни реализовывать свои научные проекты. Идею создания такого института мне подсказал первый заместитель министра среднего машиностроения Юрий Игоревич Тычков – это было еще во времена Минсредмаша СССР и его легендарного руководителя Ефима Павловича Славского. Именно Юрий Игоревич – доктор экономических наук и очень умный человек, понимавший перспективы и политическую обстановку, не только научил меня, как создать ИФТИ, но и помог это сделать.
Институт был организован в 1994 году на базе лаборатории системного анализа Института физики высоких энергий в подмосковном Протвино как Российский центр физико-технической информатики (РЦФТИ) по инициативе и при участии Министерства РФ по атомной энергии, Министерства науки и технической политики РФ, МГУ имени Ломоносова, Московского физико-технического института, Московского авиационно-технологического института имени Циолковского, а также ряда предприятий и коммерческих компаний. В 1999 году РЦФТИ был преобразован в автономную некоммерческую организацию «Институт физико-технической информатики».
С 1997 года ИФТИ стал базовой организацией кафедры системной интеграции и менеджмента МФТИ. Кафедра осуществляет подготовку высококвалифицированных кадров по направлению «Прикладные математика и физика». В 2011 году кафедра СИМ была преобразована в кафедру физико-технической информатики с базовыми организациями – Всероссийский научно-исследовательский институт по эксплуатации атомных электростанций, Международный центр по ядерной безопасности (МЦЯБ) и ИФТИ.
– И какова область научных интересов ИФТИ?
– Сегодня институт ведет широкий спектр исследований в области физико-технической информатики, прикладной математики и физики, компьютерной инженерии и системной интеграции. Основные научные направления ИФТИ – системы визуализации и виртуального окружения, инженерная графика и мультимедиа для задач мониторинга и безопасности, стойкость сложных социотехнических систем.
Сейчас в ИФТИ работает более 60 ведущих российских специалистов. С 1995 по 2015 год было выполнено более 100 проектов, поддержанных грантами Российского фонда фундаментальных исследований для решения задач в науке, медицине – например, для проведения сложных операций, промышленности, образовании, музыке, атомной и космической отраслях, в том числе для стыковки космических аппаратов.
Среди международных проектов можно отметить, например, проект «Алгоритмы визуализации данных для параллельных распределенных вычислений», поддержанный грантом Миннауки РФ в рамках программы научного сотрудничества между Россией и Чехией.
Сейчас в работе находится более 30 проектов, среди которых «Программно-аппаратный комплекс для анализа многомерных данных с использованием визуальной аналитики, виртуального окружения и современных инструментов взаимодействия человека с компьютером», «Исследование и разработка сверхбыстрых алгоритмов формирования высококачественных геометрических моделей в виртуальном окружении», «Разработка методов, алгоритмов и программно-аппаратных комплексов для интеллектуального анализа данных наблюдений за биологическими объектами с помощью лазерных фурье-систем и их 3D визуализация в виртуальном окружении».
Одно из общепризнанных достижений специалистов ИФТИ – создание в 2001 году системы виртуального окружения на кластере персональных компьютеров под управлением ОС Linux.
ИФТИ активно занимался внедрением систем виртуального окружения в различные области науки, промышленности и образования. Наши установки и демонстрационные приложения были поставлены в ведущие научные учреждения России, среди которых Научно-исследовательский вычислительный центр МГУ, МФТИ, МГТУ имени Баумана, Институт космических исследований РАН, АО «Вымпел», Политехнический музей, Институт истории естествознания и техники имени Вавилова РАН, Югорский НИИИТ (Ханты-Мансийск), Кроноцкий государственный природный биосферный заповедник (Камчатка), Президиум РАН…
– То есть в институте собрана большая команда ученых. И каковы планы этой команды на будущее?
– Один из наших серьезных и амбициозных планов состоит в том, что мы задумали предложить властям новую систему оценки научных работ российских ученых.
Дело в том, что сейчас на федеральном уровне автоматически принята американская система оценки. При этом никто даже не задумался о том, что для России она абсолютно неприемлема. Ведь если мы принимаем систему, пригодную для конкретного сообщества, то есть созданную, исходя из ментальности его обывателей и условий существования, то должны организовать такое же сообщество у себя. Я считаю, что переносить на российское научное сообщество американскую схему оценки крайне неразумно, ведь страна на этом очень много теряет.
– А в чем суть американской системы?
– Это самый тривиальный прием или метод, основу которого составляет индекс цитирования. Например, есть публикация, которая цитируется какими-то авторами в своей статье, кроме того, есть системы, которые подсчитывают, сколько раз эта публикация была процитирована и т.д. Так производится оценка каждой работы, что абсолютно неправильно. Ведь цитирование очень субъективно, вдобавок у российского научного сообщества вообще нет такого понятия, как объективное цитирование.
То есть у нас нет культуры цитирования – я говорю о том, что наши ученые часто не цитируют ни своих даже близких коллег, ни других ученых. Как гласит одна известная русская поговорка, для нашего человека важнее не собственное благополучие, а чтобы «у соседа корова сдохла». Приблизительно по такому принципу и построены некоторые российские научные системы взаимоотношений. Повторю, российские ученые не привыкли цитировать своих коллег.
Мы над этим задумались. И родилась идея создать объективную систему оценки, которая бы не зависела от субъективных оценок и привязанностей: мол, хочу – ссылаюсь, не хочу – не ссылаюсь. То есть когда человек делает какие-то утверждения или приводит результаты, которые уже опубликованы в конкретной работе, то создаваемая нами система должна будет это выяснить и сообщить: дорогой товарищ, ты обязан сослаться на эту работу. Естественно, это сообщение должно поступать не нерадивому коллеге, а оценщику (точнее, системе оценки) статьи.
– И вы будете предлагать это на федеральном уровне?
– Наш проект, которым мы занимаемся уже два года, поддержан грантом, но, к сожалению, не все быстро делается. Ко всему прочему, есть люди, которые упорно считают, что российские ученые должны публиковаться в иностранных журналах. А я считаю, что это преступление, ведь публикуясь за рубежом, мы передаем свои права зарубежным издателям и фактически дарим зарубежным научным сообществам свои идеи. А они действуют быстрее нас, потому что заинтересованы в техническом прогрессе в своих странах, – они реализуют наши идеи, а мы остаемся ни с чем. Вот наша беда.
Так вот, около двух лет назад мы совместно со специалистами по семантическому анализу текстов начали проект по исправлению той парадоксальной ситуации, когда наших ученых сейчас оценивают по американским меркам. Этот проект позволит сформировать российскую систему оценки деятельности ученых, которая осуществляется по их публикациям. По сути дела, это оценка не просто ученых, а их публикаций.
В советской системе образования и науки не уделялось такого искусственного внимания оценке ученых и профессоров – тогда достаточно было стандартной схемы квалификации: дипломы высшего образования, дипломы научных степеней, аттестаты научных званий. То есть за человеком, имеющим степень кандидата наук, уже закреплялся определенный статус и никакие дополнительные ему не требовались. Точно так же человеку, имеющему степень доктора наук и аттестат профессора, не требовались индексы, в том числе индекс Хирша и иже с ним.
А сейчас в России, когда наукой правят не ученые, а менеджеры, не котируются никакие дипломы/аттестаты – будь ты хоть дважды доктором наук, ты останешься без гранта до тех пор, пока не опубликуешь статью в американских научных журналах.
– Вы недавно были на конференции в Китае, какие у вас остались впечатления?
– В последний раз я был в Китае в 2008 году и, приехав туда сейчас, был поражен, какой колоссальный прогресс произошел у них в науке и образовании! Они очень сильно продвинулись вперед! Когда я спросил – как они этого достигли, мне объяснили, что все это им дал Советский Союз. То есть они взяли за основу советскую систему образования и науки, правда, взяли немало и у США.
Помню, в Германии мы работали двумя группами – мои студенты и китайские, да так активно, что охранники-немцы, которым мы предъявляли пропуска при входе в здание, говорили: «В вечернее время и по субботам-воскресеньям работают только русские и китайцы».
Это было в период с середины 90-х до начала 2000-х, когда в России нам не давали работать, ничего не платили и не предоставляли технику для работы. В то время немцы обеспечили нам все условия для плодотворной деятельности, в том числе необходимую для работы связь через Интернет. Ну и мы, в свою очередь, для них довольно много сделали, а самое главное – создали совместно с ними доступную технологию виртуальной реальности. В 2000 году мы привезли эту технологию в Россию, а в 2001-м провели первую конференцию Virtual Environment on PC cluster, на которой доложили о результатах этого сотрудничества. Но здесь не только наша заслуга – мы только уловили тенденции прогресса в развитии видеокарт и процессоров в персональных компьютерах.
Так вот, возвращаясь к моей поездке в Китай в этом году. Я поехал туда на конференцию плюс получил приглашения от двух университетов Шанхая и Хефея обсудить возможность проведения еще одной конференции в Москве, только уже в 2017 году.
Когда мы с китайскими коллегами встречались официально и за дружеским столом, они повторяли, что очень благодарны Советскому Союзу за то, что их научили и передали им опыт организации науки и образования. Сейчас, конечно, у них осталось мало людей, которые учились в Советском Союзе, и китайцы их очень уважают, ценят и берегут.
Это совпадает и с моей концепцией отношения к возрастным ученым и профессорам, которых стараются поскорее отправить на пенсию. Конечно, правильным является то, что они не должны занимать никаких административных постов. Но я считаю, что для того, чтобы наука и образование успешно развивались, нужно создать так называемый институт почетных профессоров или, как у них еще называют, рrofessor еmeritus. Этот титул университет присуждает ушедшему на пенсию профессору, который заслужил большой почет и уважение в своем или дружественном университете.
– Что это означает в жизни?
– В любом университете есть пожилые профессора, которые по всем нормам уже вышли из возрастных рамок и правил, позволяющих преподавать, работать и получать заработную плату. Таким специалистам законом предписано прекратить свою преподавательскую и рабочую деятельность и получать пенсию. В США, Европе это все строго соблюдается. Но для тех, кто востребован, хочет и может участвовать в образовательной деятельности, поскольку у них есть чему научить студентов, существует такая, я бы сказал, лазейка, которая как раз и называется рrofessor еmeritus. Например, я почетный профессор двух университетов – МИРЭА и Физтеха. Это означает, что я могу участвовать в какой-либо университетской деятельности, например быть председателем диссертационного совета, но мне не надо платить зарплату за преподавание и учитывать аудиторные часы.
Для пенсионера ведь дело даже не в зарплате – это в данном случае вообще вторично. Но зато такой профессор имеет доступ ко всем ресурсам университета, может приходить туда в любое время, общаться со студентами. Другими словами, я являюсь полноправным сотрудником университета. Впрочем, ряд богатых университетов платит почетным профессорам определенные суммы, но это не обязательно – у таких профессоров достойная пенсия и дополнительные средства им не требуются, лишь бы можно было общаться со студентами, иметь доступ к информационной и научной базам университета, ну и пропуск, конечно, на его территорию. К слову, в зарубежных университетах пропусков нет, туда может беспрепятственно войти любой человек.
Например, в моем любимом университете Калтех – Калифорнийском технологическом институте, расположенном в городе Пасадина штата Калифорния, одном из ведущих университетов США, из 600 профессоров 100 – почетные профессора, то есть пенсионеры.
– А идею создания в Протвино университета вы по-прежнему не оставляете?
– Конечно! Только идея эта вовсе не моя – ее тоже диктует жизнь. Существует объективная реальность. Для того чтобы Протвино существовал как наукоград, необходимо создать в городе университет. Что касается моей роли в этом вопросе, то я здесь выступаю просто как человек, которому эта идея не безразлична, я готов всеми своими силами и возможностями способствовать ее реализации. Я считаю, что Протвино не выживет, если не создаст свой элитный научно-исследовательский университет!
Я неоднократно пытался убедить представителей научного сообщества нашего города в необходимости создания университета в Протвино. Меня не только не воспринимают, а абсолютно не хотят слышать. А нашему наукограду жизненно необходим университет, в идеале – обязательно с кампусом.
Я вообще считаю, что основная миссия ученого в обществе – это учить студентов. И в самом деле вся наука развивается исключительно за счет того, что ученые работают вместе со студентами старших курсов и аспирантами. А все почему? Потому что вся наука делается молодыми людьми, это вообще сфера деятельности молодых, которых мы, пожилые люди, должны направлять, координировать. Так устроен человек: наш мозг способен производить что-то новое, творческое, а также воспринимать новые вещи только в молодом возрасте – приблизительно до 35 лет (так говорил мне один из моих прежних начальников). В научных статьях по нейрофизиологии говорится, что это связано со спецификой головного мозга и его способностью к функциональному развитию.