http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=3529515f-92a3-4d2d-803f-92a2c421c620&print=1© 2024 Российская академия наук
Пока никто не ответил на главный вопрос: почему проводится реформа РАН? Причинами реформы были, во-первых, запредельно высокий средний возраст сотрудников и директоров многих институтов, которые, как правило, были неприкасаемы как члены Академии наук. В результате молодые ученые не имели возможности административного роста. Во-вторых, роль директоров институтов, столкнувшихся с необходимостью существования в условиях рыночной экономики, значительно выросла. Вместо того чтобы приступить к более активным поискам зарубежных контрактов и контрактов внутри страны, многие руководители пошли по самому простому пути — сдавали в аренду помещения институтов и за бесценок продавали имущество РАН. Рыночная экономика проникла в РАН с изрядной долей коррупции. Жизнь не по средствам ряда директоров институтов и руководителей РАН была очевидна. Всем хорошо известна трагическая судьба Палеонтологического музея им. Ю. А. Орлова при Палеонтологическом институте им. А. А. Борисяка РАН; издательство «Наука» монополизировало издание журналов РАН; все помнят и результаты расследования хозяйственной деятельности РАН, проведенные Счетной палатой и Генеральной прокуратурой.
Я хорошо помню первое выступление министра образования и науки Андрея Фурсенко на Общем собрании РАН, в котором он акцентировал внимание на недостатках в хозяйственной деятельности академических институтов. Естественно, это вызвало ожесточенную реакцию со стороны тех членов Президиума и аппарата управления РАН, которые уже лично погрязли в злоупотреблениях полномочиями. Некоторые члены РАН выразили недоверие министру в неприемлемо оскорбительной форме. Ставшие общеизвестными финансовые нарушения в деятельности РАН дискредитировали ее в глазах общественности. В период реформы проблемам с управлением имуществом РАН как-то незаметно стало оказываться больше внимания, чем главной задаче академических институтов — производству новых знаний и генерации новых научных направлений, мейнстримов, брендов.
Роковая ошибка
Я был за организацию в России структуры, аналогичной той, которая отлично функционирует во Франции. Там в 1940-х годах была организована схожая с ФАНО структура, но имевшая в своем руководстве ученых. За годы существования этой структуры, состоящей из сотни организаций разных масштабов, двадцать ученых работавших в ней, стали нобелевскими лауреатами. Реформа РАН была проведена вовремя, но была совершена единственная роковая ошибка: руководителем ФАНО был поставлен управленец. Интервью Михаила Котюкова в «Эксперте» даже неудобно критиковать, настолько оно противоречивое. Например, его объяснение нелепого объединения Института леса им. В. Н. Сукачева и Института физики им. Л. В. Киренского в Красноярском научном центре Сибирского отделения РАН оправдать абсолютно невозможно. Согласие директоров институтов на эту акцию не может быть аргументом в пользу такого объединения, так как зачастую директоров волнует их личная судьба, а не будущее институтов. Я обменивался мнениями по этому поводу со многими российскими и иностранными коллегами. Стремление Министерства образования и науки и ФАНО максимально все объединять никто из крупных ученых не понимает, и нет этому оправдания. Судя по интервью Михаила Котюкова, произошедшее в Красноярском научном центре может произойти и в Новосибирском центре, что окончательно подорвет будущее развитие Академгородка как центра науки.
С 1958 года я живу и работаю в Новосибирском Академгородке. Уже к середине 1960-х Академгородок так проявил себя, что по его образцу в Японии был создан город науки Цукуба. Что мы видим сегодня? Наукоград Цукуба процветает, а Академгородок чахнет, и не только из-за отсутствия финансирования его инфраструктуры, но и вследствие резкого сокращения базового финансирования институтов Сибирского отделения РАН. Одновременно с несколькими десятками институтов в Академгородке был образован Новосибирский государственный университет (НГУ), школа-интернат при НГУ физико-математического и химико-биологического профиля, активно работал пояс внедрения из пятнадцати прикладных институтов и конструкторских бюро. Академгородок экономически оправдал себя даже только за счет деятельности институтов по освоению природных ресурсов Сибири: нефти, газа, угля, леса, алмазов. Благодаря энергии и настойчивости академиков А. А. Трофимюка, А. Г. Аганбегяна, В. С. Суркова, А. Э. Конторовича, Н. Л. Добрецова, Ю. А. Полякова, А. С. Исаева, С. Л. Соболева, А. Л. Яншина и других, а также их соратников и учеников, была реализована знаменитая мысль Михаила Ломоносова: «Богатство России прирастать будет Сибирью». Коллективы Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения РАН как регионального центра планирования под руководством академиков А. Г. Аганбегяна, А. Г. Гранберга, В. В. Кулешова сыграли огромную роль в продвижении проектов развития газовой промышленности, освоения территории Байкало-Амурской магистрали; академики А. А. Трофимюк, М. А. Грачев, В. А. Коптюг сохранили для нас и следующих поколений жемчужину России — озеро Байкал. Улицам Академгородка присвоены имена академиков А. И. Мальцева, В. В. Воеводского, А. А. Трофимюка, В. А. Коптюга, А. В. Николаева, С. С. Кутателадзе. Основные институты размещены на проспекте имени М. А. Лаврентьева. Работы этих ученых проложили новые направления в развитии вычислительных технологий, геологии и геофизики, томографии, атомного машиностроения и других. Ленинских премий, правительственных наград и премий президента были удостоены тысячи ученых Академгородка. По фундаментальным наукам ученые Сибирского отделения РАН до сих пор входят в число ведущих ученых мира.
В Академгородке есть то, что является основой для развития науки: мощный кадровый потенциал. Однако нельзя судить о силе Академгородка, не учитывая отделившиеся от каждого института независимые автономные научные коллективы, в которых зачастую ведутся работы по самым фундаментальным направлениям современной науки: по теоретическим основам нанотехнологий, по разработке топливных элементов, углепластика, по принципиально новым методам транспорта природного газа, созданию современных аккумуляторов и т. д. Молодые ученые, воспитанные в институтах, зачастую не уезжают работать за границу, а переходят в такие отделившиеся научные коллективы. Этот процесс усилился с момента организации ФАНО, так как бюрократизация научного процесса становится невыносимой. Возникает естественный вопрос: почему вместо дополнительных финансовых вложений в Академгородок сумасшедшие деньги вкладываются в новые проекты, такие как Сколково и строительство научно-технологической долины МГУ? В условиях мобилизационного развития страны мания строить то, что даст эффект только через десятилетия, удивительна и расточительна. Вложение в Академгородок двух-трех миллиардов долларов, создание его второй очереди приведет к мощной отдаче за более короткий срок, чем можно ожидать от новых гигантских проектов, реальная отдача от которых возникнет не раньше чем через двадцать лет по простой причине — из-за отсутствия свободного научного кадрового потенциала в стране.
Во всех странах НГУ воспринимается в совокупности с Новосибирским научным центром. Так, например, он преподнесен в знаменитой Оксфордской энциклопедии. Но различная ведомственная подчиненность искусственно разделяла их многие годы, а сейчас Академгородок находится в катастрофической ситуации. Ядро Сибирского отделения РАН — академические институты, формально находящиеся под управлением ФАНО, а реально не управляемые никем. Институты вовремя получают финансирование, однако ограничений в использовании этих средств гораздо больше, чем во времена Советского Союза. Все виды отчетности настолько бюрократизированы, что невольно вспоминаются знаменитые романы Франца Кафки «Замок» и «Процесс».
Связать образование и науку
В своем интервью председатель Сибирского отделения РАН академик Александр Асеев безжалостно, а часто и огульно критикует бывшего министра образования и науки Андрея Фурсенко, руководителей РАН, да и всех, кроме самого себя. Я не удержусь и напомню академику Асееву, что именно в период его правления резко прервалась связь между НГУ и Президиумом Сибирского отделения РАН. Академик Александр Асеев и ректор НГУ Владимир Собянин вступили в яростную схватку из-за строительства нового корпуса НГУ. В то время я был председателем попечительского совета НГУ, и на собрании совета, на котором присутствовали мэр, губернатор, авторитетные академики, противником строительства нового корпуса тогда был только Александр Асеев. С первых дней работы Андрея Фурсенко в качестве министра образования и науки, был начат процесс развития науки в университетах. В США основная наука в самом деле производится в университетах, и я не согласен с Александром Асеевым, что этот путь развития был определен неправильно. Университетская наука отличается тем, что студенты приступают к научной работе уже во время обучения. Я много раз посещал университеты в США — Массачусетский, Принстонский, Стэнфордский, Гарвардский, — где воспитано несколько сотен нобелевских лауреатов. Но важно понимать, что на установление этой системы ушло более ста пятидесяти лет. В России же университетская наука при государственной поддержке начнет давать отдачу не ранее чем через десять-пятнадцать лет. Организационная форма, конечно, важна, но главное, во-первых, понимание руководством страны стратегической важности академической науки и во-вторых, максимальное возможное для страны финансирование фундаментальных исследований. Финансирование науки и преподавательской деятельности в университетах США, содержание кампусов находятся в пределах нескольких миллиардах долларов, но при этом необходимо учитывать, что объем эндаументов исчисляется десятками миллиардов долларов. Несмотря на то что в США имеется система государственных лабораторий и сильна наука корпораций, нобелевские лауреаты воспитываются в стенах университетских лабораторий.
Что делать
Вся аргументация Михаила Котюкова о результатах реформы РАН формальна, бюрократична и основана на том, что РАН, НГУ и институты ФАНО находятся под руководством различных ведомств и имеют разные юридические формы организации. Когда стоит вопрос о будущем России как суверенного государства, я уверен, что необходимо менять законы, унифицировать их, следовать указам президента страны. Михаил Котюков даже планирует увеличить объем российских публикаций. Снова возникает гнетущее ощущение от нелепости маниакального стремления к количественному росту. Уже давно всем ясно, что количество публикаций не отражает качества науки. Важна реакция научного сообщества на представленную статью. Если статья цитируется, запоминается на многие годы, создается новый научный бренд, то, естественно, ценность этой статьи много больше, чем сотни статей в никому неизвестных вузовских журналах. Понятие «импакт-фактор» журнала чрезвычайно важно. Искусственно поднять его до каких-либо пределов можно, но ненадолго. Импакт-фактор российских журналов занижен, по, грубо говоря, политическим и техническим причинам, и нужно создавать внутреннюю систему оценки наших журналов. Нельзя отказываться от оценки деятельности ученых согласно разным системам, таким как индекс Хирша, Scopus, Web of Science и др. Силу институтов безошибочно можно определить, во-первых, по процентному содержанию ученых с высокими международными и национальными оценками и по количеству публикаций; во-вторых, по количеству патентов; в-третьих, при оценке деятельности институтов необходимо учитывать и количество крупных международных наград, лауреатов Нобелевских премий, премий других международных научных центров и сообществ, например премии «Глобальная энергия» в России.
Михаил Котюков противоречит сам себе, говоря об успешной интеграции проектов создания атомного вооружения, ракетных технологий и других многочисленных проектов, созданных в Советском Союзе. Приходится напомнить, что возглавляли эти проекты ученые величайшего уровня: академик В. М. Келдыш, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, И. В. Курчатов, А. П. Александров и другие, а вовсе не чиновники. По существу РАН вынесла на себе создание такой мощной отрасли, как атомная энергетика, сейчас Россия в значительной мере опирается на экспортную реализацию нефти и газа, алмазов и металла с месторождений, открытых коллективами под руководством академиков РАН.
Суммируя все выше сказанное, я вношу конкретное предложение: заменить руководителя ФАНО на ученого или создать конгломерат ученых разного профиля, повторив опыт французского научного центра. При этом необходимо увеличить финансирование институтов ФАНО с одновременным сокращением количества институтов согласно хорошо продуманной системе критериев их оценки; организовать в новосибирском Академгородке отделение ФАНО с включением в его состав НГУ. В этом случае можно воспользоваться решением, приведшим к расцвету фундаментальной науки в США, где Массачусетский технологический институт, Принстонский университет и ряд других выдающихся университетов до сих пор иногда называют «земельными университетами». Почему? При создании Массачусетского технологического института в его распоряжение была выделена очень большая территория с правом ее продажи, сдачи в аренду, что стало основой материального благополучия этого института. Решение повторить этот опыт с НГУ в Академгородке с его огромными пустующими земельными территориями напрашивается само собой. Необходимо также еще раз вернуться к вопросу об увеличении финансирования фундаментальной науки за счет государственных оборонных заказов. При организации визитов руководства в институты РАН показывают ознакомительную выставку и один-два института. Судя по выступлению Дмитрия Рогозина на Третьем Международном форуме технологического развития «Технопром-2015», о возможностях СО РАН и малых коллективов при них он имеет недостаточно полное представление. В доперестроечные времена заранее запланированные посещения практически всех институтов Сибирского отделения РАН и конструкторских бюро представителями от ведущих КБ, институтов, министерских подразделений были обычным делом.
Необходимо обратить особое внимание на возможность быстрого скачкообразного развития новосибирского Академгородка, и при этом надо учесть функционирующий и набирающий силы Технопарк, имеющий резидентами сотни малых исследовательских фирм, которые работают на самых передовых направлениях современной прикладной науки, где постоянно генерируются новые идеи и проводятся исследования первого этапа. Все эти меры потребуют принятия некоторых подзаконных актов, но я считаю, что существо дела всегда важнее преодоления формальных препятствий, таких как принадлежность к каким-либо ведомствам и личная судьба руководителей, оказавшихся не на своем месте.