Версия для печати
Вернуться к списку

УЧЕНЫМ ЗАПОЛЯРЬЯ ПОМОГУТ КОММЕРЦИАЛИЗИРОВАТЬ СВОИ НОУ-ХАУ

К 2024 году в России должны появиться 15 научно-образовательных центров (НОЦ) мирового уровня. Об этом говорится в указе президента страны, обнародованном в мае 2018 года. Недавно эта работа началась и в Мурманской области. Основной миссией Арктического НОЦ в Заполярье должно стать налаживание связей между наукой и промышленными предприятиями.

- Сегодня использование современных разработок в регионе оставляет желать лучшего. Промышленные предприятия слабо заинтересованы в том, чтобы внедрять технологические инновации, позволяющие снизить использование разнообразных материалов при выпуске своей продукции и количество выбрасываемых отходов, повысив при этом производительность труда,- уверен главный научный сотрудник Института экономических проблем Кольского научного центра РАН Владимир Жаров.

В Заполярье запустили три новые котельные на торфе и щепе

Особеннную остроту эта проблема приобретает для предприятий, добывающих и перерабатывающих минерально-сырьевые и топливно-энергетические ресурсы, которые в России в основном сосредоточены в регионах Севера, Сибири и Дальнего Востока. При этом все регионы Севера имеют сырьевую направленность, их промышленность представляет собой добычу и первичную переработку ресурсов. В результате часть сырья выбрасывается в отходы, растут издержки производства.

Эту тенденцию подтверждает статистика. По данным Мурманскстата, среднесписочная численность работников, выполняющих научные исследования и разработки, в 2019 году составила в регионе 1900 человек - на 3,4 процента меньше, чем год назад. Если в 2014 году затраты на технологические инновации достигли 2,2 миллиарда рублей, то в 2017 году они снизились более чем вдвое - до 1,097 миллиарда. Поскольку будущее страны связано с дальнейшим освоением ресурсов Севера и особенно Арктики, то проблему необходимо начать решать как можно скорее.

- Сегодня в Мурманской области отсутствует эффективный механизм внедрения научных разработок, - подчеркнула Наталья Спивак, менеджер проектной группы "Ростех". - При этом уровень развития науки в регионе можно назвать передовым. Инструментом решения этой проблемы становятся НОЦ, созданные на основе интеграции учреждений высшего образования, научных организаций и предприятий реального сектора экономики.

Жители Заполярья сами выберут дороги для ремонта в 2020 году

По словам эксперта, НОЦ даст возможность привлекать финансирование из федерального бюджета для фундаментальных исследований и создания опытно-конструкторских и промышленных установок. Предполагается, что специалисты НОЦ помогут претендентам на это финансирование оформлять заявки и проходить конкурсные процедуры. Речь идет об очень внушительных суммах - до одного миллиарда рублей на каждый из этапов разработки и внедрения, в зависимости от конкретных технологий. Базой для создания НОЦ Арктической зоны РФ в Мурманской области станет Федеральный исследовательский центр (ФИЦ) "Кольский научный центр" Российской академии наук, отметила Наталья Спивак.

Сегодня поле деятельности будущего научно-образовательного центра в Заполярье огромно. Например, в рамках научно-исследовательских работ ученые разработали 39 уникальных арктических технологий с высоким потенциалом для коммерциализации. Они включают в себя 21 самостоятельно разработанную технологию с последующей регистрацией патента и 18 технологий, разрабатываемых в рамках договоров с промышленными организациями, в том числе шесть уникальных опытных установок и три промышленных образца. Помимо собственных разработок, ученые Заполярья ведут 10 совместных научных проектов с иностранными партнерами. В презентации, посвященной созданию НОЦ, отмечается, что ФИЦ КНЦ РАН заключил договоры с 26 промышленными организациями Мурманской области. Речь идет о разработке технологий новых типов строительных материалов, обогащения руд, получения железорудных концентратов, создания цифровых аналитических систем и многих других. Одна из наиболее известных разработок - технология, с помощью которой жидкие радиоактивные отходы можно переработать в керамику. Основой для нее послужили сорбенты на основе минералов с нанопористой структурой, открытых на Кольском полуострове. Сейчас подана заявка на патент по данной технологии.

Мурманчан отправят на лучевую терапию в Петербург

В сентябре в регионе должен появиться проектный офис НОЦ, необходимо сформировать его наблюдательный совет, рассмотреть и подписать проект соглашения между правительством Мурманской области и участниками Заполярного арктического научно-образовательного центра. Следующий этап - разработка программы и комплексного плана научных исследований центра.

Прямая речь

Владимир Жаров, главный научный сотрудник Института экономических проблем Кольского научного центра РАН:

- Многие исследователи полагают, что инновационную деятельность предприятий специально стимулировать не нужно, поскольку при развитии конкуренции на рынке автоматически возникает спрос и на инновации. Однако, во-первых, в России процесс развития конкуренции длительный и может составлять десятки лет. Во-вторых, в сфере добычи и первичной переработки минерально-сырьевых и топливно-энергетических ресурсов сильной конкуренции, возможно, не будет никогда. Это означает, что государство будет вынуждено регулировать свои отношения в будущем и с регионами, и с предприятиями на научной основе, но проблема согласования их экономических интересов в современной России мало изучена.

«Мы должны добиваться всего исключительно за счет своих талантов»

О девушках в науке и разнице с Западом

Александра Калашникова

Как короткие лазерные импульсы изменят мир, чего нужно избегать девушкам в науке и зачем и в какую область идти в аспирантуру, в интервью для проекта Indicator.Ru и Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах Совета при Президенте Российской Федерации по науке и образованию «Я в науке» рассказала ведущий научный сотрудник, исполняющая обязанности заведующего лаборатории физики ферроиков Физико-технического института им. А. Ф. Иоффе РАН и доцент Университета ИТМО Александра Калашникова.

— Расскажите о своих исследованиях. В чем их главная цель?

— Мы занимаемся действительно очень интересной, современной и сложной темой. В своих исследованиях мы используем, казалось бы, простое и доступное средство— свет, но у нас свет специальный, а именно, производимые современными лазерными источниками очень короткие вспышки света. Если говорить кратко, мы стреляем мощными короткими импульсами лазера по разным материалам, чтобы за очень короткие времена попытаться изменить какое-либо их свойство. И мы с коллегами надеемся, что у нас получится таким образом новые способы записи и обработки информации, и в перспективе - новое «железо» для информационных технологий.

— Каким будет идеальное будущее вашей сферы, если получится реализовать все задуманное?

— Я не готова сказать, как будет выглядеть мир в будущем, потому что развитие технологий происходит очень быстро, и сложно представить, к чему все придет. Но я верю, что мир непременно изменится к лучшему. Сейчас наблюдается большой прогресс в химии, в биологии, в развитии биосовместимых материалов и других направлениях, которые существенно улучшат качество жизни. А наши исследования, я надеюсь, поспособствуют тому, что мы будем лучше, быстрее и надежнее обрабатывать информацию.

— А есть ли у вас какая-то глобальная научная мечта?

— Любой ученый, я думаю, мечтает получать призы и премии, желательно престижные и международные. Но сейчас, так как я последние несколько лет руковожу научной группой, я мечтаю, что мне удастся помочь своим аспирантам и студентам в их становлении как ученых и как самостоятельных личностей.

— В каком возрасте и почему вы решили стать ученым?

— Это было не мгновенное решение, а постепенный процесс. Мне всегда были интересны естественные и точные науки, физика. Но изначально я хотела быть инженером, а потом волей случая попала на дипломную работу в институт имени Иоффе. Мне там очень понравилось, и поэтому так сложилась моя судьба.

— Физика — одна из тех научных областей, где традиционно работает гораздо меньше женщин, чем мужчин. Сталкивались ли вы на каких-то этапах обучения и карьеры с дискриминацией, с пренебрежительным отношением?

— Могу сказать честно, хотя я и в основном работаю с коллегами-мужчинами, с серьезными проблемами дискриминации я никогда не сталкивалась. Да, иногда мне приходилось слышать какие-то пренебрежительные комментарии, но от людей, которые мне были, скажем так, не очень важны. И я думаю, что это их проблема, а не моя.

— Что бы вы посоветовали делать девушкам, которые начинают работать в науке, чтобы избежать таких проблем?

— С одной стороны, проще к этому относиться, а с другой стороны, так выстраивать свое поведение, чтобы ни в коем случае не требовать того, что называется «положительная дискриминация». Мы должны добиваться всего исключительно за счет своих талантов и усилий, за счет того, что мы жертвуем своим временем и так далее. Наша карьера зависит только от нас, только от того, на что мы сами способны. Не все со мной согласятся, но на мой взгляд, ни в коем случае женщины в науке не нужно требовать каких-то необоснованных привилегий.

— Вы учились и в России, и в Нидерландах. Насколько отличаются наши системы образования?

— Да, я окончила Университет ИТМО в Санкт-Петербурге, а в аспирантуре училась в Университете имени святого Радбода Утрехтского в городе Неймеген в Нидерландах. Оттуда я вернулась в Россию, но и после этого были короткие поездки в разные страны. Действительно, у нас много отличий по историческим и другим причинам. Что, как мне кажется, очень бросается в глаза, — более высокая степень самостоятельности, которая воспитывается в студентах в тех же Нидерландах.. Конечно, это не во всех случаях так, но тенденция есть.

— Как вы оцениваете уровень российской науки в вашей области по сравнению с зарубежными исследованиями?

— Обобщенно нашу область можно назвать магнетизмом конденсированного состояния, и мы на самом деле можем гордиться ее традициями. Ее основы во многом были заложены в Советском Союзе. В какой-то момент, безусловно, у нас был провал, когда представительство российских групп на международном уровне стало стремительно сокращаться. Но сейчас я вижу обратную тенденцию. У нас появляются сильные группы, которые имеют возможность проводить исследования на самом высоком уровне, ничем не уступая зарубежным коллегам. Плюс у нас еще сохраняется старая научная школа. Так что ситуация улучшается, появляется очень много хороших работ, сделанных в России. Не просто российскими учеными, а и именно в российских исследовательских центрах, институтах или университетах.

— Расскажите, как устроено финансирование в вашей научной области. Достаточно ли грантов, есть ли возможность зарабатывать на совместных проектах с предприятиями?

— На данный момент мы занимаемся больше фундаментальными исследованиями, поэтому наш основной источник финансирования — поддержка различных фондов. Прежде всего это российские фонды, но есть и несколько международных грантов. Если говорить о том, хватает денег или нет — за финансирование всегда нужно бороться, это реальность, в которой мы живем, нужно ее принять и действовать в соответствии с этим. Поэтому, к сожалению, немалая часть моего рабочего времени уходит именно на поиск грантов и подготовку заявок. Придумывать что-то новое для этих заявок, кстати, довольно интересно. А компаниям реального сектора экономики нам пока сложно что-то предложить. С другой стороны, к нам обращаются компании, которые занимаются разработками оборудования для научных исследований. У нас есть возможность взаимодействовать с ними, придумывать новые научные приборы, новые решения для экспериментальных установок и так далее. Это очень интересное направление, и мы хотим им заниматься.

— Какие направления в вашей области наиболее перспективные и интересные, на что стоит обратить внимание молодежи, которая только собирается делать первые шаги в науке?

— Воспользуюсь случаем прорекламировать то, чем мы занимаемся, — поиском и изучением различных типов быстрых процессов, которые происходят на очень коротких временных масштабах. Это очень интересная физика, сложные, но увлекательные эксперименты, всегда сложная теоретическая обработка. И это «благодарная» область: если вы добиваетесь какого-то результата в ней, то он стоит всех затраченных усилий. У нас еще много всего непонятного и неисследованного.

— А в целом, как вы считаете, чем сейчас наука может привлечь молодежь?

— Мы живем в потрясающее время, когда технологии развиваются очень быстро, и здорово, если у вас есть шанс стать частью этого развития. Небольшая работа, которую вы сделаете, внесет свой вклад в бурное развитие современной жизни. Сейчас мир меняется буквально на глазах, и чувство причастности к этим изменениям дорогого стоит.

«Если исследование достойное и исследователь может его правильно подать, он получит поддержку»

— Что вы посоветуете тем молодым людям, кто не знает, идти или нет в науку? Как понять, что научная работа вам подходит?

— Нужно попробовать. Вообще есть такое отличие между российской и зарубежной научной средой — в России почему-то многие считают, что если человек идет в аспирантуру, то он стопроцентно собирается связать свою жизнь с наукой. Но аспирантуру стоит рассматривать как важную часть жизни, но не стену, которой вы закрываете себе любые другие пути. Наоборот, четыре года в ней многому вас научат. Вы будете заниматься сложными современными исследованиями и, возможно, будете единственным в мире человеком, кто работает над вашей задачей. Вы приобретете огромное количество важных профессиональных навыков, которые потом пригодятся где угодно, а параллельно поймете, действительно ли это ваша область. Может быть, вы захотите заниматься не фундаментальной наукой, а чем-то более прикладным. Или, наоборот, решите остаться. Так что надо пробовать — идите в аспирантуру!

— А своему ребенку вы бы посоветовали избрать научную карьеру?

— У меня пока нет опыта воспитания детей, но я считаю, что выбор карьеры должен быть исключительно личным.

— К чему должен быть готов молодой ученый? Есть ли какие-то проблемы, о которых вы хотели бы предупредить начинающих исследователей?

— Молодой ученый должен быть готов к самостоятельности. Иногда за это нужно бороться, потому что руководитель не позволяет такого, а иногда самостоятельности покажется слишком много, потому что руководитель будет занят. Будьте готовы к тому, что вы всегда будете сами по себе, всегда будете отвечать за то, что делаете, за ваши результаты, за ваш прогресс, за вашу карьеру.

— А какие сложности вы встречали на своем научном пути? Были ли моменты, когда вы думали бросить все?

— Сложные моменты бывают, я думаю, всегда, на любом пути. Безусловно, есть и моменты полного отчаяния, когда хочется все бросить, но мне помогает то, что я привыкла не сдаваться. Всегда доводите то, чем вы занимаетесь, до конца. Этот принцип помогает.

— Расскажите о каком-нибудь необычном или смешном моменте в вашей исследовательской работе.

— Дважды в моей научной судьбе было так, что какая-то ошибка в эксперименте — забыли убрать фильтр, неправильно поставили поляризатор — приводила к важным результатам. Мы обнаруживали эффекты, которых абсолютно не ожидали обнаружить, которых в этих условиях, по всем представлениям, быть не должно. Так что иногда нужно ошибаться.

— Часто ли вам приходится посещать международные и российские научные конференции?

— Сейчас даже слишком часто, как минимум, раз в месяц. Но нужно рассказывать, чем мы занимаемся, заявлять о себе. И важно обмениваться опытом, налаживать связи, искать новых партнеров.

— Какие иностранные языки вы знаете, какой хотели бы выучить?

— Достаточно хорошо знаю английский и с трудом могу говорить по-голландски. Я бы хотела выучить нидерландский до конца — это очень интересный, очень красивый язык. И, наверное, хотелось бы выучить немецкий, так как это один из основных языков науки XIX и начала XX века.

— Чем вы увлекаетесь, в чем черпаете силы для работы?

— Одно из моих хобби — скуба-дайвинг. Это по-настоящему сложное, в том числе и технически, занятие, и поэтому оно действительно помогает переключиться, не думать о текущих проблемах. Это именно то хобби, которое мне необходимо.

— Продолжите фразу: «Я в науке, потому что…»

— Я в науке, потому что это возможность хоть чуть-чуть изменить мир.