Версия для печати
Вернуться к списку

ГРАНТЫ И ГРАНДЫ. ЧЕМ МОЖЕТ ПРИВЛЕЧЬ РОССИЙСКАЯ НАУКА

Делать науку в России сейчас стало намного привлекательней. В этом уверен один из ведущих в Европе токсикологов, профессор МГУ им. Ломоносова и Каролинского Института (Швеция) Борис Животовский. Он один из первых зарубежных специалистов, кто в 2010 году выиграл мегагрант в конкурсе по приглашению в вузы ведущих ученых. По его мнению, потенциал, чтобы увеличить эффективность мегагрантов, еще очень большой. Об этом он рассказал корреспонденту "РГ".

В первых конкурсах сумма мегагранта была очень приличная: 150 миллионов рублей или по тому курсу 5 миллионов долларов. И в Россию открывать лаборатории приехало немало именитых ученых, даже был один Нобелевский лауреат. С тех пор прошло уже шесть конкурсов. Отношение к ним неоднозначное, немало скептиков. Как вы оцениваете их эффективность?

Борис Животовский: Смотря как оценивать. По-моему, главный критерий - осталась лаборатория после того, как грант закончился, или нет. Способна она вести исследования на прежнем уровне? К сожалению, ответа мне найти не удалось, хотя пытался разобраться. Знаю, что в МГУ, где была создана наша лаборатория и где продолжаю работать после завершения гранта, все открывшиеся по мегагрантам лаборатории продолжают работать, но в некоторых университетах они прекратили существование.

Важнейший вопрос - кого приглашать для участия в мегагрантах. Для меня ответ однозначен: только тех, кто действительно хочет здесь работать, а не использовать грант как временную, хорошо оплачиваемую работу. Мне кажется, что приглашать иностранцев не лучший вариант. Шансов, что после завершения гранта они останутся и будут продолжать вести исследования, довольно мало. Да, такие примеры есть, но их совсем немного. Предпочтение надо отдавать соотечественникам, которые сделали себе имя в ведущих центрах мира и желают поделиться своими знаниями.

Вы абсолютно правильно подчеркнули, что отношение к мегагрантам в России неоднозначное. Скептики считают, что в России достаточно хороших ученых. Да, это так, но в науке существует понятие мобильности. Ученые переезжают из одного университета в другой, берутся за новые исследования. "Свежая кровь" всегда полезна. Посмотрите, как молодые потянулись к новому, как увеличилось число совместных исследований и публикаций. А с появлением Российского научного фонда число публикаций в ведущих журналах возросло в несколько раз.

Вы уже семь лет работаете в России, хотя грант пять лет назад закончился. Почему не уехали?

Борис Животовский: Большинство из тех россиян, кто откликнулся на мегагранты, люди за границей самодостаточные. У большинства есть свои лаборатории. Но почему мы там состоялись? Ведь там своих предостаточно, и, тем не менее, предпочли взять на работу нас. Значит, мы лучше. А лучше, потому что здесь получили хорошее образование. И если нам дали такое образование, и мы чего-то добились в жизни, почему не вернуть этот "долг".

Кстати, когда закончился грант, и я задал вопрос коллективу: ищем деньги или разбегаемся, оставив оборудование МГУ, все единодушно ответили, работаем. И мы выиграли один грант, потом другой, и сейчас выполняем исследования, которые публикуем в престижных журналах мира. Но повторяю, есть еще немало возможностей, чтобы сделать систему российских грантов более эффективной. Чтобы отдача денег была выше.

Главный критерий - осталась лаборатория после того, как грант закончился, или нет, способна ли она вести исследования на прежнем уровне

Что конкретно имеете в виду?

Борис Животовский: Наука сегодня развивается очень быстро, и чтобы не отстать, надо работать быстро. Увы, в который раз приходится говорить о химических реактивах для биомедицинских исследований. Чтобы их получить, ты должен подать заявку за 4 месяца. Причем получаешь самый дешевый, так как для победы в тендере посредник обязуется купить именно самый дешевый реактив. А он работает с грехом пополам. В итоге ученый теряет и время, и деньги. Но ведь есть презумпция невиновности. Почему не разрешить самим ученым покупать то, что им надо для работы. Зачем нужны посредники? Если ученый украл, неправильно использовал финансы, судите.

За границей все иначе: сегодня реактив заказали, максимум через неделю получаете. Исследователь сам отвечает за то, как использует грант. Если честно, то я не знаю ни одного случая, чтобы кого-то из моих коллег обвиняли в нецелевом использовании. И, конечно, поражает цена, она абсолютно не сопоставима с западными. Неужели здесь наука настолько богата, чтобы переплачивать иногда в два раза? Словом, вся система закупки реактивов требует самой серьезной реформы.

И еще - стабильность. В любой стране научный фонд раз в год дает объявление о конкурсе для молодежи, для лабораторий и т.д. И все знают, что на протяжении десятков лет конкурс начинается, скажем, в апреле и завершается в декабре. К сожалению, здесь пока такой стабильности нет. Возьмем, к примеру, Российский научный фонд, о котором я упомянул выше. Конечно, его создание - огромное достижение. Его работа становится более обширной, открытой и успешной. Но вот объявляет фонд в этом году конкурс, но мы не знаем, продолжится ли он на следующий год. А это важно, чтобы планировать свою работу, иметь уверенность, что спокойно можешь вести работы, не дергаться, чтобы обязательно успеть попасть в конкурс этого года.

Идея создания специальных конкурсов для молодых ученых очень своевременна, дает возможность молодым самостоятельно развиваться. Хотелось бы надеяться, что РНФ будет увеличивать число конкурсов, но не за счет уменьшения финансирования, что происходит в течение нескольких лет.

Борис Животовский: Когда семь мы здесь начинали работать по мегагранту, меня поразило, насколько молодежь разная. Скажем, в таком принципиальном вопросе, как отношение к проблеме исследования. Для наших ребят характерен общий, если можно так сказать, более философский взгляд на нее. Вообще это всегда было характерно для российской науки. Зарубежный студент мыслит "узко", сугубо по данной тематике, но копает ее очень глубоко. Сейчас наши ребята научились совмещать оба подхода, и широкий взгляд, и глубину. Это очень важно.

Кроме того, российские студенты и молодые сотрудники стали более амбициозны. Еще недавно стремились как можно быстрей опубликовать статью, особенно не придавая значения, в каком журнале. Сейчас несколько раз отмерят, а нужно ли выходить в мир именно на этом этапе, а, может, проведем дополнительные исследования и опубликуемся в более престижном журнале. Вообще должен сказать, что сейчас к нам приходят замечательные студенты, из них непросто выбрать лучших для приема в аспирантуру.

Если раньше у меня и были какие-то сомнения о будущем, то сейчас они исчезли. Имея молодой амбициозный коллектив, хочется работать и больше, и интенсивней.