Версия для печати
Вернуться к списку

Как договориться науке с промышленностью и наладить учет инноваций в регионе

Инновационная стратегия России до 2020 года на утверждении в правительстве. После отбора инновационных тем в регионах последует оценка потенциала территории и экспертная правка. Для этого нужно навести, мягко говоря, порядок со статистикой, а главное — выработать консенсус между бизнесом, властью и наукой. — В инновациях сейчас важны две темы: формирование и стимулирование спроса на продукцию и развитие институтов поддержки и финансирования, — считает председатель наблюдательного совета Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, исполнительный директор «Ассоциации инновационных регионов России» Иван Бортник. — По части спроса в Уральском регионе налицо нестыковка — наука и бизнес не слышат друг друга. Об этом говорят материалы исследования изменения спроса на НИОКР, проведенного журналом «Эксперт-Урал»: объем предлагаемого наукой инновационного продукта измеряется в 36 млрд рублей, а спрос бизнеса тянет всего на 13 млрд рублей. Замечу сразу: государство по НИОКР полностью выполняет инвестиционные обязательства — 1% ВВП, как во всем мире, оно на это дает. Главная проблема России — бизнес дает на НИОКР только 0,28% ВВП. Вышел пакет документов, по которому предполагается увеличить долю финансирования науки до 2,5%, как сейчас в Китае. Из них 2% средств планирует дать государство, а на 0,5% оно надеется подтягивать бизнес.

На почве согласия

— Иван Михайлович, как регионам соединить спрос и предложение, интересы бизнеса и инноваторов?

— Я полагаю, что всем заинтересованным в продуктивности этого процесса — бизнесу, науке (университетам, академическим институтам) и власти — надо сидеть и разговаривать, искать точки соприкосновения, стремиться услышать и понять друг друга, договориться. Только на почве согласия будет расти инновационный бизнес. Другого пути в региональной политике нет.

— Разве этим не занимаются?

— Конструктивно — нигде. Об этом и говорит слишком большая разница спроса и предложения — 36 и 13 млрд рублей. Я по долгу службы вынужден разбираться с регионами и крупными компаниями и вижу: пока не будет консенсуса в регионе, на уровне территории ничего с инновациями не получится. Спрос бизнеса будет закрываться силами неуральских ученых.

— А за разговорами не потеряем время, которое в иннопроме ускоряется?

— Рост спроса на инновации соответствует темпам развития бизнеса и экономическим условиям в России. Инструментарий поддержки спроса весь задействован. Но мы же хотим всего быстрее! И опыт передовых в этом отношении институтов показывает, что активная позиция позволяет договариваться не за годы, а за недели. Главное — не один раз договориться, а организовать процесс непрерывного контакта надолго.

— Хотим быстрее, потому что вступаем в ВТО? Как повлияет это на российский бизнес?

— С одной стороны, боязно: российский бизнес, который не занимается инновациями, не живет в нормальной конкурентной среде, попадет в таковую и «затрещит». С другой — весь прочий инструментарий трудно запускается и дает мало результатов. Нас надо поставить в такое состояние, чтобы дотягивались до конкурентоспособности на мировом рынке. Поэтому надежды здесь у меня лично на мировую конкуренцию.

— ВТО усилит конкуренцию — у наших предприятий появится стимул внедрять инновации?

— У предприятий стимулов не бывает, стимулы есть только у денег: деньги никогда в гору не текут, только вниз, и любят размножаться. Инновации — рискованный путь размножения денег. Чтобы снизить риски, надо создать условия. Вот этому ВТО поможет, с моей точки зрения.

— О чем должны «сидеть и разговаривать» бизнес и инноваторы? Предмет их разговора?

— Вот как поясняет, например, корпорация СУЭК: пока ученый не поймет, что у компании первая проблема — безопасность, вторая — снижение издержек, а будет нести бизнесу то, что сейчас не нужно, до тех пор не договорятся. Томский госуниверситет и Кемеровский технический институт делают для СУЭК систему связи под землей, какую никто в мире не делал: за это корпорация не только с удовольствием платит, но, главное, ставит в свои шахты. Платит и за решение проблемы логистики в порту Ванино с помощью «чистой математики». Таковы результаты достигнутого взаимопонимания. На Роснанотехе-2011 иностранцы сказали: вам мешает то, что вы сытые. Действительно, у нас, когда люди голодные и им надо кушать, они быстро договариваются, что им вместе делать.

— Почему российский бизнес предпочитает трансфер инноваций?

— Это не совсем так, тут всего хватает. Есть наука, которая успешно работает с бизнесом. Эти ученые говорят: жизнь настала — супер! Бизнес ставит ряд задач для развития, мы предлагаем варианты их решения, когда приходим обоюдно к одному, нас спрашивают только: «Сколько миллионов баксов надо? Где лучше оборудование купить?». Раньше разработчики бегали по госпланам, годами убеждали в необходимости выделить такие деньги. А у бизнеса элементарно решается вопрос, когда он видит цель, когда у него с наукой согласие, доверие. Но чаще, к сожалению, науке сложно договариваться с бизнесом, быстрее с государством получается. Если не изменить ситуацию, бизнес, конечно, будет инновации покупать за рубежом. Кстати, Казанский химико-технологический университет занимается, например, адаптацией применительно к нашим условиям того, что бизнес закупает за рубежом. Это тоже способ постепенно сформировать доверие.

Под лежачие камни

— Каковы сейчас задачи ассоциации?

— Первая — содействовать регионам в привлечении инвестиций в инновационные проекты, увязать то, что хотят они и инвесторы, а также фонды прямых инвестиций. Опять же — помочь им всем договориться. Мой хороший знакомый, глава крупнейшего в России фонда прямых иностранных инвестиций говорит: у него всего шесть условий. И одна большая проблема — регионы его просто «не слышат».

Нам тоже порядком надоело «содействовать». Потому что под некоторые лежачие камни инвестпортфели не текут. Всем известен мировой принцип: не давать ничего, пока хоть что-то регион не сделал сам. Но прежде всего субъекты должны уметь выбирать инновации. Как выбирать — и есть вторая задача, решением которой занимается ассоциация.

— Как, на ваш взгляд, выглядит Свердловская область? Чиновники заявляют, что регион лидер инновационного развития.

— Наводить порядок с оценками инноваций мне как исполнительному директору ассоциации поручили губернаторы. Мы не верим ни федеральным, ни региональным оценкам. Потому что если сложить инновационные продукты по данным самих субъектов, цифры ровно в три раза больше, чем по России в целом... Тут надо разбираться. Мы сейчас этим занялись, Минэкономразвития и Минфин тоже подключились, так как вопрос касается перераспределения федеральных инструментов для целевого содействия инновационно активным регионам. В Челябинской области, наоборот, говорят, не могут найти проектов для венчурного фонда. Ну это тоже ни в какие ворота не лезет. Если размер фонда 500 млн рублей, то в регионе наверняка наберется проектов на 5 млрд рублей, не менее.

Мы подготовили методику оценки регионов по инвестиционной деятельности. Поскольку консенсуса на эту тему нет, представляем: как только этот инструмент начнет работать, будет много критики. Наша задача — внимательно отнестись к предложениям. Это сугубо предварительные вещи, над ними надо еще думать.

Кстати, большая проблема у нас и с экономической наукой — ее структуры, которым Минэкономразвития поручено увязать показатели инновационного развития и социально-экономические с показателями развития бизнеса на территории, тоже не могут между собой договориться. Этот инструментарий также нужен государству для измерения, перераспределения, содействия регионам в инновационной деятельности. Ведь практически ни в одном регионе, входящем в ассоциацию, нет планов реализации инновационной стратегии и нет увязки ее результатов с социально-экономическим развитием. Но прежде чем тоску разводить, мол, такая уж у нас неинновационная страна, давайте посмотрим хотя бы на уровне региона: что здесь происходит, как учитывается. Не обязательно оценивать только технологические инновации, есть маркетинговые, организационные — крупный бизнес ими занимается шикарно — и прочие. Весь инструментарий, который должен способствовать развитию инновационной экономики, в России задействован. Последний пример: с 20 июля разрешено 49-м законом создавать фонды, причем не НИОКР, а содействия инновационной деятельности. На Урале такой фонд в 10 млрд рублей элементарно сделать. Почему-то не пользуется. Значит, дело не в инструментарии, в чем-то другом.

Очевидно, что бизнес недофинансирует проекты развития из-за высоких рисков — финансового, административного. Что могут сделать власть и регион? Нужно структурировать работу с бизнесом в проектной плоскости. Но и тут всплывает базовая проблема — отсутствие доверия бизнеса к последовательности действий власти. Вопросы, которые обсуждают чиновники, мало интересуют бизнес, и наоборот.