Минобрнауки России намерено дотировать вузы, чтобы те вошли в мировые рейтинги. Планируете принять участие в конкурсе на допфинансирование?

– Да, планируем. Нас ведь для этого и создали. И у нас есть не только желание, но и все основания. ЮФУ – один из лидеров среди федеральных университетов.

Как будете увеличивать публикационную активность? В УрФУ, например, каждую статью в престижном журнале премируют солидным денежным вознаграждением…

– Мы думаем на эту тему. Тут надо цель поставить: просто увеличить долю публикаций или науку развивать? Мы зарплату платим, чтобы учёный публиковался. А если по 200 тысяч платить за одну статью – теряется смысл научной работы. Вероятно, это важные, нужные начинания. Но последствия могут быть печальными. Привыкнет учёный к двумстам тысячам – и за обычную зарплату ничего писать не будет.

У нас не самая плохая ситуация с публикациями. Мы на хорошем счету. В рейтинге близки к МГУ и СПбГУ. Среди национальных исследовательских университетов лидеры в этом плане – Новосибирский и Петербургский политехнический. С 2001 по 2011 год у них около 4 тысяч публикаций в базе Web of Science. А у нас 3117. Правда, охвачен не весь спектр научных направлений: всплески в основном по химии, физике, биологии. Наверное, есть смысл расширять ареал публикаций. Вероятно, здесь потребуются какие-то экономические рычаги. Будем стараться!

Какие первоочередные шаги надо предпринять, чтобы подняться в рейтинге вузов?

– Главное – объём финансирования. Тут у нас всё хорошо. Мы на 5–6-м месте по стране. Но важно и то, как оно распределяется среди профессорско-преподавательского состава. Среди остепенённых сотрудников у нас преобладают гуманитарии – 50%; естественников – 30%, инженеров – 20%. Деньги, к сожалению, делятся иначе. Инженеры выполняют больше 50% объёма НИОКР, естественники – 30%, гуманитарии – всего 13%. Есть возможности повлиять на сотрудников, чтобы они начали публиковаться. Сейчас мы дошли до 300 тысяч на каждого научно-педагогического работника. Это хороший показатель. Если будем двигаться, он ещё вырастет. У нас есть стимулирующие надбавки за развитие бренда университета. Увеличение публикационной активности как раз подпадает под эту категорию.

Вы считаете, что между увеличением финансирования и научной активностью связь прямая?

– Не скажу, что прямая, но связь есть. Что такое научная активность? Это прежде всего мобильность. Министерство не выделяет средства на командировки. В основном вуз тратит на это гранты и выручку от договоров. Другая сторона вопроса – знание языка. Здесь возникают очень серьёзные проблемы. Для экспериментальных исследований нужна техника, а на неё – финансовый ресурс. Мы получили за счёт нацпроекта «Образование» приличные деньги – около 6 миллиардов рублей. Купили очень много новой техники и в 3 раза увеличили НИОКР: в 2006 году – 400 миллионов рублей, сейчас – 1 миллиард 200 тысяч.

А если отвлечься от материальной стороны вопроса – что ещё важно?

– Привлекать молодёжь. В ЮФУ сейчас средний возраст сотрудников снизился до 42 лет. Мы уже на школьной скамье выявляем особенно талантливых ребят. Кроме стандартных олимпиад есть Донская академия наук юных исследователей – полторы тысячи школьников по 44 секциям делают доклады каждый март. Скоро будет уже 37-я сессия.

Чем раньше учёный начинает свою деятельность, тем больше результаты. У нас есть научные школы, где профессору за 60, а его ученики не старше 30 лет и уже выигрывают гранты Президента России, имеют высокорейтинговые публикации.

Формирование научно-педагогических школ – самый важный механизм. Будут хорошие научно-педагогические школы – и мы выживем. Не будет – никакие деньги нас не спасут.

Каковы ведущие научные школы в ЮФУ?

– Традиционно сильна химическая школа: дизайн макромолекул, разработка молекулярного компьютера.

Физика – профиль нашего Таганрогского кампуса. Там по заказу Минобороны и Роскосмоса создают приёмные устройства для морской и воздушной среды, которые обеспечивают помехоустойчивость и точность датчиков для баллистических ракет. Наше научное конструкторско-технологическое бюро «Пьезоприбор» демонстрирует интенсивные темпы финансового роста. Начинали с небольших доходов, потом пошла мощная прогрессия по экспоненте.

Неплохо развивается биология и фундаментальная медицина. Одно из самых важных направлений – исследование плаценты. Оно позволит улучшить регенеративную функцию человека. Есть и другие приложения. Плацента растёт бесконтрольно, как опухоль. Изучение механизмов формирования плаценты поможет лучше понять природу опухолей и бороться с ними эффективнее.

Мы решаем и вопросы сельского хозяйства. Ищем способы повысить урожайность подсолнечника. У нас в Ростове-на-Дону, на юге, подсолнечник распространён повсеместно. Но эта культура очень жёсткая, она извлекает из почвы все питательные вещества. Если сеять подсолнечник на одном участке два раза подряд, почва умрёт на семь лет. Как уменьшить севооборот? Как сеять чаще, но сохранить плодородие почвы? Проблему помогают решить азотфиксирующие бактерии. Мы даже применяем микроклонирование, чтобы вывести более качественные образцы подсолнечника. Уже есть опытное хозяйство. Пока разработки полулабораторные, но перспектива хорошая.

Большое внимание уделяем экологии. Контролируем из космоса состояние флоры, фауны, почв, водных ресурсов Ростовской области. Наблюдаем за Азовским морем. Оказывается, из-за особой циркуляции воды там возникают зоны с дефицитом кислорода. Это приводит к массовым заморам рыбы – она выбрасывается на берег. Мы помогаем планировать состояние рыбного хозяйства.

Какова внебюджетная доля в объёме вузовских НИОКР?

– 15% средств – госзаказ, 35% – гранты и конкурсы, федеральные целевые программы, 50% – хоздоговоры. В последнее время резко увеличиваются объёмы зарубежных контрактов, мы передаём технологии через Рособоронэкспорт.

Как ваш вуз развивает бизнес?

– У нас 2 технопарка, около 80 малых предприятий. Объём бизнеса – 2,5 миллиарда в год. Там студенты и курсовые с дипломами пишут, и научные задачи решают, и подрабатывают. Наше малое предприятие «Медиком МТД» контролирует до 15% рынка диагностического оборудования в России: электроэнцефалографы, ризографы, кардиографы.

В рамках постановления Правительства РФ № 218 о кооперации вузов и крупного бизнеса мы вели проект по ГЛОНАСС с ОАО «НПП космического приборостроения “Квант”». Сейчас готовимся к третьей волне конкурса. У нас около 12 потенциальных участников. Мы как раз недавно обсуждали их эффективность. Шёл серьёзный разговор. Выворачивали руки коллегам, чтобы они больше заявок подавали.

Своего нобелевского лауреата ЮФУ в силах вырастить?

– Потенциал у нас есть, но надо культивировать научно-педагогические школы и давать учёным больше времени заниматься наукой, а не только подрабатывать. Ещё не хватает оперативной научной информированности, общения с выдающимися учёными. Мы люди с хорошей генетикой, грамотные, но мобильности мало. Нужно активнее общаться с коллегами за рубежом. И тут всё опять упирается в деньги. Системы, где существуют нобелевские лауреаты, финансируют не в пример лучше: наши цифры надо умножать на 40. И доступ к новым технологиям там более лёгок и прост, чем у нас. До нацпроекта «Образование» мы падали вниз камнем, теперь – по пологой кривой. Наши средства обильные, но для резкого роста их недостаточно.