РАСКРЫТИЕ ДЕЛА О ГОСИЗМЕНЕ МОЖЕТ ОБЕСПЕЧИТЬ НЕПЛОХОЙ КАРЬЕРНЫЙ РОСТ»

Вчера стало известно, что еще один российский ученый обвиняется в госизмене. На сей раз это 75-летний сотрудник Центрального научно-исследовательского института машиностроения (головной институт Роскосмоса) Владимир Лапыгин, который якобы передавал секретную информацию за рубеж. Мужчина находится под домашним арестом. Ранее был арестован, но вскоре освобожден бывший сотрудник Саровского федерального ядерного центра Владимир Голубев – он якобы разгласил гостайну, выступив с докладом на научной конференции в Чехии. А работавший ведущим конструктором в сфере информационных технологий Геннадий Кравцов был арестован по той же статье лишь из-за того, что отправил свое резюме в шведскую компанию. В интервью «НИ» академик РАН Юрий РЫЖОВ рассказал, к чему может привести кампания против ученых-шпионов.

– Юрий Алексеевич, на ваш взгляд, «шпионская» кампания против ученых похожа на ту, что проводилась в начале 2000-х?

– Конечно. Хотя эта волна и не спадала, наоборот, непрерывно нарастала. А сейчас она стала нарастать с еще большей интенсивностью.

– С чем это связано?

– Причины могут быть самыми разными. О них, думаю, лучше спрашивать инициаторов этой кампании. Я примерно с 1999 года занимался правозащитной деятельностью в области защиты ученых, обвиняемых в шпионаже. Вместе с ныне покойным Нобелевским лауреатом академиком Виталием Гинзбургом мы писали письма в их защиту в различные инстанции. Мы боролись за Валентина Данилова (ученый-физик был обвинен в госизмене и мошенничестве и приговорен к 13 годам лишения свободы. – «НИ»), Игоря Сутягина (ученый был обвинен в госизмене и разглашении сведений о военном потенциале и приговорен к 15 годам тюрьмы. – «НИ») и многих других. Тем не менее известно, чем эти истории закончились, – они отсидели. Наши жалобы передавались в руки первым лицам государства. На некоторых из них ставились резолюции «разобраться». Однако никто не разбирался, и «шпионы» продолжали сидеть. Сейчас также многие ученые находятся под арестом. Уже полтора года находится в СИЗО Сергей Калякин – блестящий ученый-физик, возглавлявший до момента ареста второй по значимости научно-исследовательский институт атомной сферы – Физико-энергетический институт имени А.И. Лейпунского. Его посадили, воспользовавшись так называемой экономической статьей, обвинили в каком-то нецелевом расходовании средств. Но поскольку ничего он не крал, то следствие зашло в тупик, и практически никаких следственных действий не производится. Тем не менее человек продолжает сидеть. В его случае наблюдается некое подобие того, что сделали с академией наук, которую практически ликвидировали. Потому что все полномочия переданы бюрократическим органам, которые в науке ничего не понимают, но распоряжаются помимо хозяйственной и финансовой части еще и научными направлениями. И такую же схему попытался провести какой-то чиновник атомного ведомства. Когда Калякин этого чиновника послал, раскрутили дело.

– Получается, что РАН развалили, а уголовными делами наносятся точечные удары по конкретным ученым?

– Именно так. Владимир Евгеньевич Фортов (президент Российской академии наук. – «НИ») также по моей просьбе обращался к руководителю атомного ведомства, тот сказал, что разберется. Но не разобрался.

– Адвокат Анна Ставицкая, защищавшая Сутягина, в интервью нашей газете говорила, что кампания начала 2000-х годов была направлена на то, чтобы ученые не общались с иностранными коллегами. Это имело эффект?

– Я не согласен с этим утверждением. Думаю, тогда было самым легким искать ученых-шпионов, а действительно заниматься безопасностью – от терактов, криминала, коррупции – было сложно, а иногда и опасно. Поэтому ребята получали звездочки за дутые дела, поскольку госизмена – особо тяжкое преступление, «раскрытие» которого может обеспечить неплохой карьерный рост.

– Чем может закончиться нынешняя шпиономания в отношении ученых?

– Это уже заканчивается – бегством ученых. Мой хороший товарищ Дмитрий Зимин (глава фонда «Династия», который признали «иностранным агентом». – «НИ») хоть и не был обвинен в шпионаже, но был вынужден уехать, как, впрочем, и ряд других людей. Людей, которые были полезны нашей разрушающейся науке и промышленности. Но теперь спасать и то и другое уже некому. Когда власти призвали находящихся за границей ученых возвращаться, я написал в статье, чтобы они не делали этого. Я это аргументировал тем, что им ограничат свободу или пришьют что-нибудь за общение с бывшими коллегами, обзовут шпионами и посадят. Поэтому я прямо сказал: «Лучше работайте там».

– Вы говорили, что процессы над учеными в начале 2000-х годов носили политический характер...

– Я по-прежнему так считаю. Это политические преследования в том смысле, что таким образом пытаются пригнуть самостоятельно мыслящих людей, припугнуть их. Продемонстрировать им таким образом политическую нежелательность.

– На ваш взгляд, с чем связано то, что ученых ловят на разглашении тех данных, которые уже давно опубликованы в открытых источниках? Больше не к чему придраться?

– Вспомните дело Данилова. Когда над ним шел процесс, суд присяжных единогласно его оправдал, и его освободили. Но только он вернулся в Красноярск, как его снова арестовали, переформировали суд присяжных, вставили туда очевидных гэбэшников, которые его осудили на 13 лет. На заседание нашей самодеятельной комиссии по защите ученых по вопросу Данилова удалось пригласить двух высокопоставленных генералов ФСБ. Мы предъявили им книги в толстых переплетах, в которых было опубликовано еще в 1980-х годах все то, в чем обвиняли Данилова в начале 2000-х. Однако господа генералы сказали, что у них есть свои эксперты. Эрнст Черный, главный организатор нашей кампании по защите ученых, уже давно нашел этих «экспертов». Это была какая-то контора в Питере, которая давала заключения по любому требованию ФСБ. Они дали заключение по подводной торпеде «Шквал», которая была давно рассекречена, но все равно одного профессора на некоторое время посадили за нее. И дали заключение по спутнику на геостационарной орбите – это 36 тысяч километров над Землей. И тогда Виталий Гинзбург с юмором сказал: «Этих ребят надо избирать в академию, раз они так хорошо знают, что происходит в 10 метрах под водой и в 36 тысячах километров над Землей».