Версия для печати
Вернуться к списку

Шлагбаум для науки

Крупнейшие мировые издатели научных журналов решили перекрыть доступ российским институтам к базам данных и сервисам издательств. По словам вице-президента РАН Алексея Хохлова, это закроет нашим ученым доступ к 97 процентам информации, которая циркулирует в мировой науке. Насколько серьезна проблема и как из нее выйти?

Ограничение свободного обмена информацией вредит науке. Двух мнений быть не может. Не надо наводить тень на плетень и говорить, что это обоюдоострые санкции. Для российской науки это более весомый ущерб, чем для мировой. Тем более коварство наших «партнеров» состоит в том, что препятствий для публикаций российских ученых в западной периодике не предусмотрено. Дескать, вы с нами делитесь открытиями, а мы вам ничего не скажем. Однако научный потенциал формируется не только за счет обмена информацией с иностранными коллегами. Это сложный многофакторный механизм. Посмотрим на отчет премьера Михаила Мишустина, который он зачитал в парламенте. Можно утверждать, что ни в одной западной стране в тяжелый «ковидный» год не было построено 100 новых школ, как в России. Школьники из России получили 38 медалей на международных олимпиадах по всем областям знания.

2021 год в России был объявлен Годом науки и технологий. Выделены громадные средства на поддержку этой сферы. В федеральном проекте «Приоритет-2030» участвует 121 университет. Минимальный грант — 100 миллионов рублей. В России продолжается строительство 27 кампусов и 15 научно-образовательных центров мирового уровня.

Уверен, нет оснований посыпать голову пеплом. На сложности надо смотреть философски. Не в первый, как говорится, раз. Великий Петр Капица после Второй мировой войны, когда страна лежала в руинах и средств в казне катастрофически не хватало, сумел убедить Сталина в необходимости взять стратегический курс на развитие отечественной науки. В ту эпоху доступ к западной научной информации был во сто крат тяжелее, чем сегодня. Тем не менее никогда в истории государства Российского наука не развивалась столь бурно, как в последовавшие 10–15 лет.

Даже если не говорить о грандиозных Атомном и Космическом проектах, которые вывели СССР в мировые лидеры, надо перечислить атомные ледоколы и подводные лодки, первые АЭС, лазеры, военную и гражданскую авиацию, в том числе сверхзвуковую, станки с числовым программным управлением, ЭВМ, которые не уступали конкурентам, прорыв в борьбе с инфекционными заболеваниями. Все работы, за которые мы получили Нобелевские премии, были сделаны в период, когда на дворе стояла студеная холодная война и информация для нас была под замком.

Что касается вакуума, в который Запад мечтает погрузить нашу науку, свежо предание. Во-первых, по численности ученых мы по-прежнему на 1-м месте в мире. Во-вторых, всегда найдутся обходные пути, ученых невозможно заставить держать язык за зубами. В-третьих, центр тяжести мировой науки постепенно сдвигается в сторону Китая, где издается больше научной периодики, чем в Европе и США вместе взятых. У России и Китая есть несколько амбициозных проектов, в том числе в космонавтике.

Главная проблема нашей науки не в изоляции, а в том, что научный продукт страшно далек, как декабристы от народа, от внедрения. Об этом говорят годами, это печалит каждого президента РАН, но воз с места не сдвигается. Россия регистрирует в 10 раз меньше патентов, чем Япония, в 6 раз меньше патентов, чем США, в 2 раза меньше, чем маленькая Корея. И из этих немногих изобретений у нас внедряется только 0,5%.

10 лет назад в России был объявлен громкий курс на инновации. Дело не выгорело. Может быть, в условиях кризиса взять быка за рога? То есть взяться за ум. Это исключительно в наших силах. Никакие санкции и шлагбаумы этому помешать не могут.