http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=2917e955-9896-4163-9b7b-1e82b3aecd71&print=1© 2024 Российская академия наук
Александр Скорбенко:
– Владимир Павлович, вам как специалисту наверняка регулярно задают самый актуальный вопрос современности о двух процессах – глобальном потеплении и глобальном похолодании. Внесите ясность в этот вопрос и для читателей.
Владимир Мельников:
– Эта тема довольно распространенная. Две точки зрения как были, так и остаются. Одни предсказывают глобальное потепление, другие – глобальное похолодание. Это говорит, в первую очередь, о том, что тема востребована: ее раскручивают и политики, и журналисты. Мы говорим о том, что грядет глобальное похолодание. Однако этот взгляд в России непопулярен. Огромное количество ученых и исследователей за рубежом (в Европе и Америке) тоже считают, что вскоре наступит ледниковая эпоха. Только они не имеют доступа с данной точкой зрения к средствам массовой информации.
Одно могу сказать: если бы климат не менялся, мы бы жили значительно меньше. Адаптивные свойства организма становятся лучше от таких изменений. Ледниковые эпохи известны уже два с половиной миллиарда лет. То есть несколько сот миллионов лет идет ледниковый период, затем теплый, потом снова ледниковый. Эта периодичность заложена во Вселенной, а значит, отражается и на людях. Годичная периодичность отражается в привычках: благодаря смене сезонов мы привыкли носить разную одежду. Однако я уже неоднократно говорил – беспокоиться не стоит. Таких изменений климата, которые повлияли бы на образ жизни, не будет, а все остальное только на пользу. Представьте себе, что не было бы снега – скольких удовольствий мы бы лишились. А смена погоды, смена климата, смена сезонов – разнообразие, а разнообразие – залог развития (смеется).
Вероника Белоусова:
– Сейчас ведется активное строительство Северного широтного хода. Ваш институт примет участие в этом проекте?
– Это целая программа создания новой транспортной сети в Западной Сибири, на Полярном Урале и даже в северной части Европы. Все, что строится на мерзлоте (а большая часть программы предполагает строительство объектов именно в таких условиях), строится по определенным проектам. Прежде чем создать проект, необходимо провести изыскания. Нужно учесть свойства мерзлых пород, ледяных образований с тем, чтобы избежать после строительства растепления грунтов. Это может привести к катастрофе. Однако у сотрудников Института криосферы Земли огромный опыт работы на севере Западной Сибири – 40 лет. Их наработки, а также результаты исследований коллег из других регионов ложатся в основу многих проектов.
Ильяс Мавлютов:
– Вопрос по электронной почте: «В последнем Послании губернатор Владимир Якушев отметил, что жить надо не только лучше, но и чище, экологичнее. При этом продолжается активное освоение Севера, открытие новых месторождений. Стали ли этичнее применяемые технологии и какие исследования, связанные с экологией, проводит институт?»
– Практически все исследования, которые проводит институт, направлены на сохранение природной среды Севера. Основная задача – минимизировать ущерб от хозяйственной деятельности человека. В районах вечной мерзлоты есть перенасыщенные влагой грунты, которые не терпят вмешательства. Когда в таких местах начали использовать вездеходы, не подозревали, во что превратится поверхность земли. Почвенный слой толщиной до метра, перенасыщенный влагой, превращается в потоки воды и грязь, а льдистые грунты внизу начинают таять из-за нарушения экранов и увеличивать обводненность.
– Удалось остановить этот процесс?
– Нет, конечно. Хотя в нормах и правилах поведения хозяйствующих организаций написано, что на вездеходе можно ездить только до середины весны, всегда находятся те, кто нарушает правила.
Владимир Полищук:
– В обывательском представлении считается, что мерзлые породы – это где-то там, в Арктике, а как в действительности обстоит дело?
– Цифра известная – территория с мерзлыми породами резко увеличилась по сравнению с территориями, занятыми этими породами при Советском Союзе. Южные области ушли, и теперь в России 66 процентов территории занято вечной мерзлотой. Мы самая холодная индустриальная страна в мире.
Артем Рассказов, г. Тюмень:
– Интернет наполнен фотографиями так называемого «ледяного пальца смерти». Хотелось бы узнать, что это за явление? Как студенту Тюменского государственного нефтегазового университета мне интересно, опасно ли оно для нефтегазовой промышленности?
– Это очень интересное явление, которое обнаружено еще в 1960 году, но сфотографировано только в 2011-м. Мы впервые увидели подобие ледяного смерча или торнадо. Наверху диаметр его шире, внизу – уже и мощнее. Ничего подобного даже представить не могли, поскольку известно, что криогенные процессы довольно инерционны (пассивны.– Примечание редакции). А этот ледяной вихрь перемещается в морской воде с большой скоростью и уничтожает все живое на дне, там, где небольшая глубина.
Это очень интересное явление объясняется тем, что при резком похолодании происходит быстрое замерзание океанической воды. Оно приводит к тому, что так же молниеносно происходит отжатие из льда океанических солей. Эти соли оттесняются в некие ниши, скапливаются там. Затем давление превышает дозволенную норму, появляются трещины, и через них очень холодный соляной раствор большой концентрации идет вниз. А поскольку он тяжелее воды, то доходит до дна. Явление это сродни тому, что происходит в нефтегазовом пласте, когда мы пытаемся с помощью воды, поступающей сверху с высоким давлением, выдавить нефть. Добавлю, что «ледяной палец смерти» зафиксирован впервые недалеко от берегов Антарктиды.
Прямой связи между «ледяным пальцем смерти» и нефтяной промышленностью нет. Сейчас, однако, обнаруживают около «пальца» разные поля: высокие химический и электрический потенциалы, проявляются некие мембранные процессы. А раз появляются поля высокой напряженности, они могут быть опасны для инженерных сооружений, создаваемых на этом месте.
Наталья Худорожкова:
– Владимир Павлович, правда ли, что обнаруженная вашими учеными в мерзлоте Bacillus frost (Бациллус фрост) способствует омоложению?
– На основе этой бациллы уже создан косметический омолаживающий крем. Правда, выпускают его в Днепропетровской области, потому что в России слишком много бюрократических препонов. Жидкость, содержащую эти бактерии, по моей просьбе также превратили в гомеопатические шарики, которые мы с супругой принимаем. Правда, я пока не ощущаю особых изменений в организме.
– А вдруг это опасно?
– Тогда мы станем жертвами научных экспериментов (смеется).
Кристина Шелемеха:
– Читала несколько материалов о капельных кластерах. Интересно, как сейчас продвигаются исследования и какие результаты могут быть применены на практике?
– Капельные кластеры открыл ученый Тюменского государственного университета Александр Федорец и запатентовал в 2004 году. По существу, это организованная система капель, которая возникает на контакте воды и пара. Когда подогреваем снизу воду и температура доходит до 70 градусов, на ее поверхности появляются такие организованные капли. Само по себе появление структуры капель позволяет говорить о новом состоянии воды, уже пятом по счету. Группа сотрудников Института криосферы Земли приблизила все к практике.
В существующих моделях климата капельные кластеры никак не учитываются, а ведь они есть и в холодных облаках. Эти массы отличаются вязкостью, а значит, служат тормозом на пути воздушных потоков.
По инициативе Тюменского государственного нефтегазового университета мы начали совместный проект по арктической тематике. Пригласили нескольких наших бывших соотечественников из-за рубежа: один – директор Института метеорологии в Норвегии, второй переехал по приглашению в Саудовскую Аравию создавать там второй Гарвард, третий возглавляет лабораторию по палеопочвам в лучшем университете Мексики. В общем, это люди, которые занимаются изучением климата. Вместе попытаемся в существующей модели климата учесть новые явления, что, надеемся, повысит точность прогнозов.
– Поступил еще один вопрос по электронной почте: «В свое время в газетах много писали о четвертом состоянии воды – «сухой» воде. Продолжается ли работа в этой области?»
– Да, и здесь мы движемся вперед. Исследования газогидратов с применением «сухой» воды показали, что находимся на пороге создания новой технологии сжижения газа для упрощения дальнейшей транспортировки. Этот метод значительно дешевле, чем прямое сжижение голубого топлива в строящемся на Ямале заводе по сжижению газа. Работаем на альтернативную технологию, чтобы удешевить беструбопроводное обеспечение мира голубым топливом, добытым в России.
– Владимир Павлович, скажите, климатическое оружие – это миф или реальность?
– По военной специальности я лейтенант, командир взвода водоснабжения (смеется), однако про климатические войны не располагаю секретной информацией.
Тимур Хакимов:
– Слышал, что новый материал – гранулированный диатомит – будут производить под Тюменью. Насколько привлекателен этот проект для инвесторов?
– Губернатор Владимир Якушев поддержал нас, когда заявка на изобретение была подана. Мы выиграли грант губернатора на четыре миллиона рублей. На эти деньги построили экспериментальную установку в подсобном помещении нашего института, и она успешно производит стройматериалы на основе диатомита по запатентованной нами технологии. Уже закуплено оборудование для производства материала в промышленных масштабах. Завод будет располагаться в Матмасах на полигоне «Фундаментстройаркоса» и представлять собой корпус около двух тысяч квадратных метров рядом с железной дорогой для доставки сырья и отправки материалов. В конце лета – начале осени получим первую продукцию на первом в мире заводе, который будет производить стройматериалы из вспененных диатомитов.
– Говорят, из диатомита еще и удобрения можно производить?
– Есть масса применений диатомита: в качестве композита он используется в составе динамита, а в мирных целях – в различных фильтрах, из него производятся продукты химической промышленности, кирпичи, удобрения. Это дало нам смелость говорить не просто о создании завода по производству стройматериалов, а о создании целой отрасли на основе слабо использованного сырья, которого в России больше, чем где бы то ни было. Тюменская область лидирует по выходам диатомита на поверхность, а, как известно, чем ближе к поверхности полезное ископаемое, тем дешевле будет конечный продукт. Выходы есть и у соседей в Камышлове, Кургане, Ирбите, Ханты-Мансийске, в ЯНАО существует огромная Уренгойская диатомитовая дуга.
– Диатомит безопасен для человека?
– Это чрезвычайно чистый материал. К слову, его гранулы можно будет купить уже осенью. Поскольку сейчас все мы живем событиями в Крыму и на Украине, сотрудники Института криосферы Земли решили участвовать в поднятии экономики полуострова. По моему заданию геологи прислали отчет о том, что в Керчи, Феодосии и между ними существуют диатомитовые карьеры, которые не используются с 1978 года. Поскольку западная часть Крыма отдана под протекторат Тюмени, мы хотим в середине мая поехать туда в составе правительственной делегации региона и изучить условия для создания завода на территории полуострова. Наличие ископаемых – уже 90 процентов решения вопроса. Более того, есть инвестор, готовый строить завод в Крыму.
– Вы участвовали в создании комплекса «РИТЗА». Как оцениваете деятельность этого предприятия? И, кстати, как расшифровывается название?
– Мало кто может расшифровать это слово. Это первая компания, в названии которой в 1992 году появилось слово «инновационное». Аббревиатура расшифровывается как «Российская инновационная тюменско-заводоуковская ассоциация». «РИТЗА» – это продукт первой в стране сельхозреформы. Элементы реформы – получение в виде тепличного комплекса за десять миллионов долларов по европейской программе технической и гуманитарной помощи России. Мне необходимо было использовать свои связи и получить разрешение на включение Тюмени в качестве четвертого города, который мог пользоваться плодами этой программы. До этого были только Москва, Санкт-Петербург и Нижний Новгород. Включили Тюмень. Увидели, что за этим стоит правительство, мы действуем не по наитию, не для того, чтобы «распилить» поступающие блага из Европы. А ведь большая часть средств не была реализована в интересах России. Поэтому на «РИТЗУ» были потоки туристов, коммерсантов из Москвы, удивлявшихся: «Неужели создали, неужели получилось». Получилось! И это до сих пор греет душу. Мы более 60 человек обучили в Голландии: председателей бывших совхозов, молодежь. В лучшей сельхозшколе и за счет Голландии. Потом ребята приехали с подарками и оборудованием. Меня критиковали, мол, мерзлотовед занялся сельским хозяйством, а программа у него «Рога и копыта». Но сегодня снова наши сельскохозяйственники сотрудничают для получения нового оборудования из Европы. Это не «Рога и копыта», а здоровое поголовье!
– До недавнего времени Академию наук РФ возглавлял наш земляк Юрий Осипов, который родом из Тобольска. В прошлом году появился новый президент и прошла реорганизация среди всех академий. Как это отразилось на Институте криосферы Земли?
– Все-таки мы привыкли к тому, что есть что-то незыблемое в нашей жизни. С 1724 года и по нынешний день никто на Академию наук не поднимал руку, и вдруг появляется документ реформы, в котором в одном из первых абзацев было написано: «Ликвидировать Российскую академию наук». Поднялся бунт, люди выходили на демонстрации. Собственно говоря, то, что произошло, и реформой назвать нельзя – просто произошло переподчинение. До этого все члены Академии наук признавали, что созрели для реформ. Однако чтобы провести ее, нужно правильно сформулировать цели. Мы кое-как в период новой России на постсоветском пространстве вышли на те масштабы валового внутреннего продукта, которые были до 1990 года. Эти 23 года прошли через ломку и постоянные попытки подняться. Только последние 10 лет чувствуем, что Россия восстала из пепла. Однако наука и образование пострадали так, что им до восстановления еще очень далеко.
– Вновь поступил вопрос по электронной почте: «Современная система образования требует новых техник и тактик обучения. Как модернизируется работа со студентами на ниве изучения криологии»?
– Она модернизируется с приставкой «ре-». Ремодернизируется. Потому что мы не используем ничего нового из того, что использовали в советское время. Сейчас пришли к тому, что движение по западному пути в образовании привело к стагнации, понижению уровня образования. А некоторые даже пишут, что разрушена система образования начиная от школы и заканчивая университетом. К нам же с каждым годом приходят студенты все с большим баллом ЕГЭ, и после обучения они становятся ярыми поклонниками нашей науки и нашего предмета. Мы дошли сегодня до того, что на кафедре криологии Земли Тюменского государственного нефтегазового университета выпускается больше специалистов, чем во всей остальной России – а это Московский государственный университет, Российский государственный геологоразведочный университет имени Серго Орджоникидзе и Якутский федеральный университет.
– Кафедра выпускает столько специалистов, а востребованы ли они?
– Нарасхват. Во-первых, они работают на Севере в разных совершенно компаниях. Потому что многим фирмам нужны люди, понимающие, на чем они работают, на каких породах, как с ними обращаться. А проектные институты и такие структуры, как «Фундаментпроект» и НПО «Фундаментстройаркос» просто с руками отрывают. Вы даже не представляете, как сужается сообщество специалистов, которые понимают что-то в криологии Земли. Я насчитал около 200 человек в мире, которые пишут на тему мерзлых пород и ледников. Эта отрасль стала очень узкой, а была несравненно больше. Количество специалистов в разы уменьшилось, когда из пяти существовавших в наших отраслях институтов закрыли четыре.
– Владимир Павлович, в заключение нашей встречи откройте секрет: как удается сохранять бодрость души и тела?
– Занятия наукой продлевают жизнь. Не столько умственный труд, сколько увлеченность. Особенно, когда все время занимаешься вещами, стоящими на грани риска и открытий. Это такую энергию дает, что болячки уходят.
– Благодарю вас за то, что нашли время доступно и интересно рассказать нам и читателям об уникальных открытиях института. Пусть критики впереди будет как можно меньше, а новых достижений – как можно больше, а мы обязательно расскажем о них на страницах газеты «Тюменская область сегодня».