ПОД ЗНАКОМ ГЕНЕТИКИ

«Сотрудничество России и Беларуси в области науки традиционно относится к наиболее приоритетным направлениям взаимодействия между нашими странами. В рамках Союзного государства ведется много важнейших проектов. Их перечисление займет не одну страницу», — сказал в одном из интервью президент Российской академии наук А.М. Сергеев. Генетика — та область, где сотрудничество идет особенно активно и плодотворно.

Представляем наиболее яркие совместные белорусско-российские исследования.

ИМ НЕ СТРАШЕН ПАТОГЕН

О совместной работе сибирских и белорусских генетиков рассказывает заместитель директора по научной работе ФИЦ «Институт цитологии и генетики» СО РАН доктор биологических наук, член-корреспондент РАН Алексей Владимирович Кочетов.

— Наше сотрудничество с Республикой Беларусь налажено давно, ведь предыдущий директор института академик РАН В.К. Шумный — одновременно действительный член Национальной академии наук Беларуси. Эта работа активно поддерживалась Сибирским отделением РАН. Была сформирована система интеграционных межакадемических проектов. В СО РАН была учреждена премия имени академика В.А. Коптюга, которая присуждалась за эффективное сотрудничество российских и белорусских ученых.

В 2007 г. эту премию получили специалисты из нашего института В.К. Шумный, Л.А. Першина, Е.А. Салина и О.Г. Силкова за цикл работ по генетике растений. Белорусские коллеги активно участвовали в этой работе, и с их стороны премию получили известный ученый, академик НАНБ Л.В. Хотылева, член-корреспондент НАНБ О.Г. Давыденко и доктора биологических наук

Л.Н. Каминская и Н.И. Дубовец, которая также недавно стала членом-корреспондентом НАНБ.

— Что это были за работы?

— Этот цикл работ был посвящен генетике растений. Исследования начались еще во времена Советского Союза, в том числе в рамках Вавиловского общества генетиков и селекционеров. Сотрудничество было восстановлено, и наш ¬ВОГиС сегодня активно сотрудничает с белорусскими генетиками. Такое сообщество, я бы сказал, братство -генетиков, существует, и мы стараемся его сохранять и поддерживать на высоком уровне.

Часть работы выполнялась в основном лабораториями, которые занимались генетикой сельскохозяйственных растений — пшеницей, другими злаками, тем, что активно у нас изучается. Было довольно много проектов. За последние десять лет — больше 15 совместных проектов, которые поддерживались и Сибирским отделением РАН, и Российским фондом фундаментальных исследований в рамках совместных конкурсов. Если их рассматривать в комплексе, это совместное изучение генетических ресурсов сельскохозяйственных растений Беларуси и России, получение и исследование уникальных генетических линий, то есть гибридов сельскохозяйственных растений с их дикорастущими сородичами для внесения в геном мягкой пшеницы новых полезных качеств, генов устойчивости к различным фитопатогенам.

Существует большая научная проблема — постоянное развитие фитопатогенов в природе, когда появляются новые расы грибов, бактерий, вирусов, поэтому необходимо вести постоянный поиск новых генов устойчивости и вводить их в состав генома растений. Иначе может возникнуть ситуация, как была в свое время в Ирландии, когда картофель полностью погубила фитофтора, после чего много ирландцев мигрировало в Соединенные Штаты Америки из-за страшного голода и погибло большое количество людей. Поэтому эта работа ведется постоянно, и генетика — очень важный ее элемент.

— В чем важность генетического момента ваших исследований?

— Во-первых, нужно получать новые знания о генетическом контроле ценных признаков сельскохозяйственных растений, во-вторых, использовать эти знания для того, чтобы получать удачные комбинации генов для их использования в селекционных программах. Надо сказать, в Беларуси это хорошо поставлено, там наука ориентирована на так называемые проекты полного цикла. Мы в последнее время тоже стараемся доводить свои фундаментальные наработки до практического использования.

— Каковы результаты таких работ?

— Мы совместно получали ценные гибриды. Интересно, что наш институт называется Институт цитологии и генетики, а в Беларуси — Институт генетики и цитологии. Можно сказать, мы — близнецы-братья. У нас очень тесный контакт с этим

институтом, и не только с ним. Был проведен цикл экспериментов, была получена масса новой информации. Это информация фундаментального характера о том, как устроены геномы злаков, как при гибридизации отдаленных форм растений получить стабильный геном, который не «разваливается» при скрещивании в следующих поколениях, а может быть использован дальше в качестве донора ценных признаков в селекционных программах, какие цитогенетические, генетические механизмы лежат в основе этих процессов.

— Но ведь у вас в Сибири совершенно разные с Беларусью климатические условия. Как же удается работать совместно?

— Это как раз и ценно. У нас действительно разные эколого-климатические условия, эколого-географические зоны, разные фитопатогены. И тот материал, который мы получаем, мы затем тестируем. Белорусские коллеги тестируют у себя, проводят эколого-географические испытания, а мы их ценный материал оцениваем исходя из наших условий. Все это, в первую очередь, позволяет всестороннее охарактеризовать и описать, какой у ценных линий растений жизненный цикл, насколько

они продуктивны на разных почвах, в разных условиях. А дальше каждая сторона использует эту информацию, эти знания в своих селекционных программах. Ценные генетические линии мы можем сразу передавать селекционерам, и они уже их доводят до сортов и внедряют в практику.

В настоящее время налажено семеноводство популярных сортов, которые выращиваются на большой территории Российской Федерации. Со стороны НАН Беларуси этим направлением в совместных работах руководила академик Л.В. Хотылева. Огромную работу по совместным исследованиям проводит недавно избранный академиком главный ученый секретарь НАНБ

А.В. Кильчевский. У нас была создана совместная лаборатория. Это договор, в рамках которого предусмотрено научное сотрудничество по генетике в целом ряде направлений.

— Кто занимается этой работой с вашей стороны?

— Это доктора биологических наук Е.А. Салина, Е.К. Хлесткина, Л.А. Першина, кандидат биологических наук О.Г. Силкова. А с белорусской стороны, помимо тех, кого я уже называл, это Н.И. Дубовец. Если говорить о конкретных результатах, то нами получены, например, растения пшеницы с новыми замещениями их хромосом хромосомами ржи. Эти формы послужат генетическими объектами для анализа хозяйственно ценных признаков пшеницы. В геноме гибридных линий мягкой пшеницы, полученных в Беларуси, с помощью молекулярных методов нами обнаружены вставки от двух до 12 фрагментов, происходящих из геномов родственных видов пшеницы Triticum dicoccoides и Triticum kiharae, которые различались по числу и хромосомной локализации. Оценка устойчивости к грибным патогенам (мучнистая роса и бурая ржавчина) у гибридных линий показала их высокую иммунность — то есть они практически не реагируют на эти патогены. Есть у нас также теплицы с экспериментальными растениями, где, например, хромосомы пшеницы замещены хромосомами ржи. Эти исследования очень важны и для экономики, и для фундаментальной науки России и Беларуси.

Беседовала Наталия Лескова, Владимир Губарев

ЛУЧШИЙ ВКУС ХЛЕБА

О сотрудничестве российских и белорусских ученых в области растениеводства и животноводства мы беседовали с главным научным сотрудником лаборатории цитогенетики растений доктором биологических наук, профессором Иваном Андреевичем Гордеем.

— Нельзя не вспомнить печальное прошлое. Я имею в виду сессию ВАСХНИЛ 1948 г., когда была разгромлена отечественная генетика. У вас единственный на постсоветском пространстве институт, на фронтоне которого значатся имена людей, которые спасали нашу науку от лысенковщины.

— Н.В. Турбин, П.Ф. Рокицкий — славные имена в науке... Мои учителя.

— И, конечно, А.Р. Жебрак.

— Моя лаборатория — это продолжение традиций А.Р. Жебрака. Не только в науке, но и в жизни. Он никогда не обнадеживал власть, постоянно подчеркивал, что наука — это кропотливая работа. Этот принцип особенно необходим, когда мы имеем дело с генетикой, то есть с живой природой.

— А почему «особенно»?

— Генетиками во главе с Н.И. Вавиловым была допущена большая ошибка. В 1929 г. в Ленинграде был съезд генетиков и селекционеров, на котором Н.И. Вавилов и его коллеги многое пообещали. Прошло несколько лет, а результатов нет. И на этом фоне появился Т.Д. Лысенко, который сказал: дескать, зачем обращаться к науке, если можно под влиянием внешних условий создать выдающиеся сорта различных культур? И.В. Сталин в это поверил. В стране голод, хлеба нет, надо накормить людей. Т.Д. Лысенко выдал некоторые сорта, пусть не новые... Один и тот же сорт может дать и десять центнеров с гектара, и 20, и 30, и 40, и 50, если создать соответствующие условия. И вот он сумел это сделать, чем убедил руководство страны в своей правоте. Эту историю обязательно нужно вспоминать, иначе она может повториться.

— Те надежды, что рождены школой Н.И. Вавилова, оправдываются?

— Сегодня они реализуются в значительной степени. Возьмем генетические ресурсы. Это национальная ценность для любой страны. Н.И. Вавилов в этом отношении был великим мудрецом. Он понял, что без сохранения видового потенциала ресурсов земного шара человечество не сможет двигаться вперед. В этом была его гениальность.

— Вы эти ресурсы сегодня используете?

— Конечно! В Беларуси я принимал непосредственное участие в создании генетического банка. Он находится в Жодине, в Научно-практическом центре НАНБ по земледелию, называется «Национальный банк генетических ресурсов растений Республики Беларусь». Мы уделяем ему большое внимание. Там задействованы многие научные учреждения нашей страны, и эта работа проводится на должном уровне.

— Как вы используете этот опыт сегодня?

— В нашем институте есть несколько направлений исследований. Прежде всего, это генетика растений. Наши основоположники — Н.В. Турбин, П.Ф. Рокицкий, А.Р. Жебрак — занимались именно генетикой растений. Это полиплоидия, это гетерозис. Еще был в моде радиационный мутагенез. В институте были созданы новые сорта, в частности гибриды кукурузы. Потом возникла необходимость разработки вопросов генетики животных. Была создана соответствующая лаборатория.

В ней работают по разным направлениям, занимаются качеством молока, содержанием белка, то есть ищут генетические факторы, определяющие удойность, содержание жира и белка в молоке и т.д.

— А вы не боитесь вмешиваться в природу? Разве это не опасно? Сейчас идут горячие споры вокруг ГМО-продукции, как вы к этому относитесь?

— Мы анализируем результаты по ГМО-продуктам. И я вам скажу прямо, что никакой опасности нет. По моему мнению, это надуманный вопрос.

— Вы всю жизнь занимались глобальными фундаментальными проблемами генетической составляющей. Но на каком-то этапе от вас потребовалось практическое внедрение. И что вы сделали?

— У нас есть научно-практический центр в Жодине. Наши исследования строятся на том принципе, что каждый должен заниматься своим делом. Генетик проводит исследования функционирования генов, создает новые формы — рекомбинанты,

полиплоиды, гибриды. А доведение их до сортов — это уже задача селекционеров, так как нужны определенные условия, материальная база, опытные поля, соответствующая техника. Поэтому мы формируем проекты по линии Государственного комитета по науке и технологиям и Национальной академии наук Беларуси. Мы создаем материал, они проводят отбор, если понадобится, дальнейшую гибридизацию, а затем уже передают сорт в госсортоиспытание. Действительно, фундаментальная наука работает на конечный результат.

— Получается?

— Да. Мы создали первый отечественный гибридный сорт ржи совместно с селекционером С.И. Грибом в Жодине. Получили значительный результат. Проводим совместную работу по рапсу, межвидовую гибридизацию по овсу. То есть работаем с практиками по разным культурам.

— А смена подрастает?

— Есть талантливые ребята. Я принимал экзамены в магистратуру. Конкурс — два человека на место. Пока еще мода на экономистов и социологов существует, хотя очень сложно с работой для них. Руководство Республики Беларусь сейчас делает акцент на то, что надо направлять молодежь на технические специальности. Нам нужно больше современных инженеров.

— Много ведется совместных работ с учеными Российской академии наук?

— Мы давно работаем вместе. В частности, у нас очень хороший проект с Сибирским отделением РАН — создание гибрида пшеницы и ржи. Издавна люди хотели соединить эти замечательные злаки.

— Почему?

— Потому что каждая из этих культур обладает особыми достоинствами. У пшеницы хорошие хлебопекарные свойства, но есть лимит по отдельным аминокислотам, белок несбалансированный, мало триптофана и лизина. А рожь обладает высокой адаптивностью, не требует высокого плодородия, более зимостойкая, устойчивее к болезням. Вот и подумали, что надо соединить лучшие качества пшеницы и ржи. И создали такой гибрид. Кстати, у меня докторская диссертация так и называется: «Генетическая основа создания тритикале» (так называется этот гибрид). У нас в республике мы уже высеваем тритикале на 500 тыс. га. Пшеницы — 500 тыс. га и тритикале — 500 тыс. га. По урожайности тритикале превосходит пшеницу

на 5–10 ц/га.

— Сколько сейчас урожайность в среднем?

— В среднем урожайность 35 ц, а потенциал наших сортов — 80–90 ц. Но это мы реализуем только тогда, когда создаются идеальные условия, то есть хорошая система ухода, надежная защита растений, грамотная обработка почвы и правильный

подбор удобрений.

— Гордитесь этой работой?

— Я считаю, что это очень интересное направление. Было время, когда у нас пшеницу вообще не высевали, она не давала хорошие урожаи. А потом селекционеры-технологи начали работать, и сейчас пшеница у нас тоже хорошо идет. По любой культуре нам надо иметь два-три сорта в хозяйстве. Один может быть более устойчивым к болезням, у второго лучше хлебопекарные свойства, третий — зимостойкий. Таким образом, когда имеем не один сорт, а несколько, мы стабилизируем

урожайность в хозяйстве и в республике в целом. Мы это так и называем — должна быть система взаимодополняемых сортов.

ГРОЗИТ ЛИ НАМ ВЫРОЖДЕНИЕ?

Путь к репродуктивному здоровью лежит через многие факторы — социально-экономические, экологические и даже климатические. Что делать, чтобы человечество не выродилось? Об этом мы беседовали с ведущим научным сотрудником Федерального центра Института цитологии и генетики СО РАН кандидатом биологических наук Александром Владимировичем Осадчуком.

— На протяжении последних шести лет мы проводим такую важную и социально значимую работу, как изучение мужского репродуктивного потенциала в урбанизированных популяциях Российской Федерации и Республики Беларусь. Этой работой

с белорусской стороны руководит заместитель директора по научной работе Института физиологии НАНБ доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент НАНБ В.А. Кульчицкий. Наша совместная работа в Минске проводится на базе лаборатории нейрофизиологии.

Что касается этого направления, мы проводим обследования мужчин в шести городах. Крайняя точка на Востоке — Якутск, затем Улан-Удэ, Кемерово, Новосибирск, Архангельск и самый западный город — Минск. Нас интересовал вопрос, каков сейчас мужской репродуктивный потенциал. Обследовали молодых мужчин со средним возрастом 25 лет, то есть активного репродуктивного возраста. Это добровольцы, которые не имели объективных сведений о своем репродуктивном здоровье. И наша задача прежде всего была связана с выяснением межрегиональных и этнических различий в мужском репродуктивном потенциале на широком евразийском пространстве. А он складывается из очень многих факторов. Сначала мы исследовали многочисленные показатели сперматогенеза: концентрацию, общее количество, долю подвижных и морфологически нормальных сперматозоидов, а также объем эякулята.

Затем проводилась оценка гормонального статуса — уровней репродуктивных и адаптивных гормонов в сыворотке крови, далее снимали антропометрические показатели и, конечно, проводили анкетирование испытуемых (по таким вопросам, как национальные корни, вредные привычки, профессиональная вредность, семейное положение и демографическая фертильность). Всего около 50 показателей. К настоящему времени обследованы около 1,9 тыс. человек из этих шести городов. Что касается Минска, это самый удачный для нас город, где нам удалось обследовать больше всего человек — 516.

— Почему вообще возникла необходимость проведения таких исследований?

— Это важный вопрос. Дело в том, что уже более полувека во всех развитых странах, включая Россию и Беларусь, наблюдается глобальное снижение мужского репродуктивного потенциала. В частности, такие показатели спермограммы, как

концентрация и общее количество сперматозоидов в эякуляте, прогрессивно снижаются. Этот тренд сохраняется и в наши дни, поэтому нынешние демографические проблемы, которые особенно остро касаются славянских народов, в том числе Беларуси и особенно России, надо рассматривать еще и в этом контексте.

У нас сейчас в среднем на женщину приходится примерно 1,75 ребенка, а для простого воспроизведения, чтобы население хотя бы не уменьшалось, нужно 2,2.

— И что же происходит у наших мужчин с репродуктивной функцией?

— Сначала мы изучили региональные различия сперматогенных и гормональных показателей у жителей разных городов. Потом задались вопросом: может быть, есть какая-то закономерность? И оказалось, что существует так называемый евразийский меридианный тренд. Хуже всего показатели сперматогенеза на Востоке страны, у якутов и бурят, в Западной

Сибири — среднее положение, а лучше всего дела обстоят в Европе, в частности самая западная точка наших исследований, Минск, демонстрирует относительно высокие показатели. Таким образом, мы выявили евразийский меридианный тренд постепенного улучшения показателей фертильности с Востока на Запад.

— В чем причина таких различий?

— У нас есть гипотеза. Климат в Якутске, УланУдэ и Западной Сибири резко континентальный, суровый, а постепенный переход в зону экологоклиматического комфорта благоприятно сказывается на мужском здоровье.

— Что же делать? Всем переехать в зону, где комфортный климат?

— Конечно нет. Люди веками везде живут — и в Якутии, и в Сибири. Однако тренд такой есть, и мы должны его учитывать. Об этом должны знать и врачи, и демографы, и представители власти.

Важны все без исключения показатели спермограммы, не только концентрация сперматозоидов, но и их подвижность. Так вот, по подвижности сперматозоидов то же самое: очевиден тренд улучшения в западном направлении, подвижность достоверно выше в зависимости от зоны проживания.

Еще один показатель спермограммы — морфологические характеристики сперматозоидов (тератозооспермия). Это количество морфологических дефектов на один сперматозоид с нарушенной морфологической формой. Морфология сперматозоидов человека характеризуется не столь выдающимися свойствами — в среднем 95% сперматозоидов у мужчин имеют аномальную, то есть неправильную форму, а с правильной морфологической формой — только около 5%. Так вот, для этого показателя мы обнаружили градуальный меридианный тренд в противоположном направлении — восточном. То есть в Минске меньше всего таких морфологических нарушений, а в Якутске — больше всего.

Далее мы исследовали гормональные профили. Ведь сперматогенез регулируется гормонами, в частности таким важным гормоном, как ингибин B, который вырабатывается клетками Сертоли семенников. Наличие этих клеток — необходимое условие сперматогенеза. Если сперматогенез на относительно высоком уровне, то происходит активная наработка ингибина B, который с потоком крови поступает в особый отдел головного мозга — гипофиз, работающий своеобразным «дирижером» всей эндокринной системы организма. Ингибин B тормозит выработку гипофизарных гонадотропных гормонов — фолликулостимулирующего и лютеинизирующего, которые в свою очередь стимулируют сперматогенез и биосинтез тестостерона — мужского полового гормона — в клетках Лейдига семенников. Таким образом, ингибин B может представлять собой прямой показатель сперматогенеза. Следовательно, должно быть сходство в направлении меридианных трендов активности сперматогенеза и содержания этого гормона в крови. И действительно, мы показали тот же меридианный тренд в западном направлении для ингибина B.

А вот с гонадотропными гормонами все наоборот. Происходит их компенсаторное увеличение в восточном направлении, то есть с уменьшением сперматогенной активности в восточном направлении идет соответствующее компенсаторное возрастание уровней гипофизарных гонадотропных гормонов в крови — фолликулостимулирующего и лютеинизирующего гормонов.

О состоянии мужского репродуктивного здоровья можно судить еще по одному очень важному популяционному показателю — частотному распределению общего количества сперматозоидов в эякуляте. По данным Всемирной организации

здравоохранения, критическая величина количества сперматозоидов в эякуляте не должна быть меньше 39 млн. Количество ниже этого уровня диагностируется как андрологический синдром — олигоспермия, что приводит к снижению шансов стать отцом, а тяжелая олигоспермия часто сопровождается мужским бесплодием. Если же в супружеской паре и женщина имеет проблемы с репродуктивным здоровьем, вероятность появления потомства будет снижена. Подобная репродуктивная проблема характерна для многих стран мира.

Сегодня в России, как и других развитых странах, насчитывается 15–17% бесплодных пар. Почти каждая пятая пара бесплодна. В простонародье принято считать, что в этом виновата женщина, но на самом деле это, конечно, не так: в 50% случаев это женские проблемы, в 50% — мужские. Для оценки репродуктивных угроз у мужчин мы исследовали распределение общего количества сперматозоидов в этой обобщенной популяции из шести городов почти у 1,9 тыс. человек.

— И что же обнаружили?

— К нашему удивлению, мы обнаружили экспоненциальное распределение. Оно свидетельствует о том, что большая доля молодых людей в популяции характеризуется низким уровнем сперматогенеза, точнее олигоспермией. В отличие от большинства биологических признаков это очень необычная кривая распределения, не такая, к которой мы привыкли. Обычно мы ожидаем, что средние показатели имеют наибольшую частоту в распределении, а здесь наоборот — самые низкие показатели количества сперматозоидов в эякуляте характерны для наибольшей доли мужчин в популяции.

Для большей ясности приведу такой пример. В большой группе людей чаще всего встречаются индивиды среднего роста. Совсем маленьких, карликов и лилипутов мало, высоких людей тоже не очень много. В основном люди среднего роста.

Это обычная гауссова кривая, нормальное распределение. Здесь мы видим экспоненциальное распределение, то есть доля мужчин с пониженным количеством (меньше 39 млн) сперматозоидов — олигоспермией — достаточно высока. Эти данные указывают на потенциальные риски, связанные с воспроизводством населения. Если еще женщины будут с аналогичными проблемами (а они есть), то как людям продолжать свой род? Добавьте сюда аборты, аномалии развития, тенденцию к планированию малодетности — и ситуация становится критической.

— Ситуация с высокой долей олигоспермии отслеживается по конкретным регионам?

— В целом во всех шести городах фактические распределения близки к экспоненциальному со своими характерными параметрами. Например, доля молодых мужчин с олигоспермией в Якутске и Улан-Удэ достигает 25% — четверти, тогда как в Минске 12%, то есть в два раза меньше. Это тоже много, но все-таки показатели не такие шокирующие, как на Севере.

— Каковы причины, помимо климатических?

— Я выделяю три возможные причины. Это прежде всего экологические факторы, главным образом антропогенное загрязнение окружающей среды, а также образ жизни (избыточный вес, малоподвижность, потребление алкоголя и табакокурение). Мы знаем, что у нас питание не лучшее, не всегда натуральное, с большим количеством консервантов, усилителей вкуса и прочих добавок, не всегда нам полезных. Как обрабатывают привозные фрукты, в результате чего они очень долго не портятся? Что добавляют в молоко, если оно после покупки очень долго стоит не скисая? Наши продукты стали как бы «нетленными», что с одной стороны удобно, а с другой — вредно для здоровья.

— Значит, экология, неправильное питание. И что еще?

— Курение. При заполнении анкет наши добровольцы давали информацию о частоте курения сигарет и потребления алкогольных напитков, а также сведения о малоподвижном образе жизни. Из антропометрических измерений мы могли

оценивать их избыточный вес. Нами показано, что курение и избыточный вес ухудшают показатели спермограммы и вызывают дисбаланс в уровнях репродуктивных гормонов. Поэтому неблагоприятные экологические факторы и вредные привычки гарантированно портят мужское здоровье.

— А алкоголь?

— У нас были молодые люди — в основном аспиранты, студенты. Асоциальных личностей, алкоголиков или наркоманов среди них не было. На вопрос о частоте употребления алкогольных напитков некоторые отвечали, что вообще не пьют, другие указывали ту или иную частоту употребления алкоголя. Так вот, к нашему удивлению, мы обнаружили, что алкоголь в умеренных дозах оказывает протективное действие, то есть умеренное потребление алкоголя может в определенной степени нивелировать отрицательное влияние курения или избыточного веса. Важно лишь помнить, что такое умеренная доза. По рекомендациям ВОЗ, для мужчины это не более 200 мл легкого вина или 0,5 л пива в сутки. Все, что выше, чрезмерно и вредно. Всем советую придерживаться народной мудрости, записанной В.И. Далем: «Одна рюмка — на здоровье, другая — на веселье, третья — на вздор».

Что же касается научных исследований по изучению влияния образа жизни, в том числе умеренного потребления алкоголя, на сперматогенную и гормональную функцию мужчин, то они, конечно, нуждаются в дальнейшем накоплении материала и разработке новых подходов.

В нашем исследовании впервые удалось проанализировать общее влияние четырех важных факторов образа жизни. Результаты нашего исследования также демонстрируют, что при здоровом образе жизни, то есть исключающем табакокурение, малоподвижность и избыточный вес, не требуется протективного действия умеренного потребления

алкоголя. Хорошо известно, что злоупотребление алкогольными напитками приводит к катастрофическим последствиям для здоровья, в том числе и репродуктивного. Мы считаем, что наши данные актуальны для профилактической медицины

и указывают на необходимость организации диспансеризации молодого мужского населения в целях поддержания репродуктивного здоровья.

Второй причиной репродуктивных рисков для мужчин при действии неблагоприятных экологических факторов и вредных привычек может быть изменение профиля метилирования ДНК сперматозоидов. В последнее время в западной литературе появились сведения на эту тему и началась разработка нового направления, которое раскрывает механизмы длительной эпигенетической модификации мужской репродуктивной функции. На Западе эти исследования уже идут.

— А у нас?

— Мы написали заявку на грант в Российский научный фонд, надеемся, что получим его и тогда

продолжим свои исследования. Выясним и вопросы эпигенетической модификации.

— Изменение социально-экономических условий тоже играет в этом процессе свою роль?

— Безусловно. Это третья причина повышения репродуктивных рисков. Изменение социальноэкономических условий и традиционных ценностей за прошедший век привело к преимущественному планированию малодетных семей, включающих

одного или двух детей, что фактически приводит к массовому искусственному отбору на снижение фертильности. Ответ на такой отбор может быть достаточно быстрым, если реализуется через аддитивные генетические эффекты. Такого рода демографический тренд может приводить к уменьшению концентрации сперматозоидов в эякуляте, так как ввиду социальных ограничений размера семьи у высокофертильных мужчин генетический вклад в потомство практически не отличается от мужчин с низким репродуктивным потенциалом.

В своем послании к Федеральному собранию в 2016 г. президент РФ В.В. Путин приводит слова выдающегося русского ученого Д.И. Менделеева, сказанные им 100 лет назад: «Разрозненных нас сразу уничтожат. Наша сила в единстве, в воинстве, в благодушной семейственности, умножающей прирост народа, и в естественном росте нашего внутреннего богатства и миролюбия».

Замечательные слова, адресованные прямо нам, сегодняшним. Очень хорошо, что президент это понимает, потому что проблему без пристального внимания государства никак не решишь. В противном же случае, если не изменятся социальные

установки относительно планируемых размеров семьи, доля мужчин с пониженной сперматогенной функцией в современной популяции человека со временем будет повышаться.

Не будет большим преувеличением сказать, что репродуктивный потенциал коррелирует с показателями общего здоровья человека. Репродуктивная функция относится к важнейшим в биологическом смысле, обеспечивая воспроизводство. Гаснет эта функция — исчезает вид. Кардинальным решением этой проблемы могло бы служить возвращение нашего общества к традиционным ценностям, и одна из них — большая дружная семья.

— Но в Беларуси ситуация относительно благополучная?

— Несмотря на экспоненциальное распределение количества сперматозоидов в эякуляте у мужчин-добровольцев Минска, все же ситуация там по сравнению с остальными пятью городами РФ лучше всего. Наверное, не только из-за благоприятного климата, но и из-за того, что люди там ближе к традиционным семейным ценностям. Да и продукты белорусские не зря у нас ценятся — они натуральные и вкусные. В этом смысле нам можно брать пример с дружественных белорусов.