«Сотрудничество России и Беларуси в области
науки традиционно относится к наиболее приоритетным направлениям взаимодействия
между нашими странами. В рамках Союзного государства ведется много важнейших
проектов. Их перечисление займет не одну страницу», — сказал в одном из
интервью президент Российской академии наук А.М. Сергеев. Генетика — та
область, где сотрудничество идет особенно активно и плодотворно.
Представляем
наиболее яркие совместные белорусско-российские исследования.
ИМ
НЕ СТРАШЕН ПАТОГЕН
О
совместной работе сибирских и белорусских генетиков рассказывает заместитель
директора по научной работе ФИЦ «Институт цитологии и генетики» СО РАН доктор
биологических наук, член-корреспондент РАН Алексей Владимирович Кочетов.
—
Наше сотрудничество с Республикой Беларусь налажено давно, ведь предыдущий
директор института академик РАН В.К. Шумный — одновременно действительный член
Национальной академии наук Беларуси. Эта работа активно поддерживалась
Сибирским отделением РАН. Была сформирована система интеграционных
межакадемических проектов. В СО РАН была учреждена премия имени академика В.А.
Коптюга, которая присуждалась за эффективное сотрудничество российских и
белорусских ученых.
В
2007 г. эту премию получили специалисты из нашего института В.К. Шумный, Л.А.
Першина, Е.А. Салина и О.Г. Силкова за цикл работ по генетике растений.
Белорусские коллеги активно участвовали в этой работе, и с их стороны премию
получили известный ученый, академик НАНБ Л.В. Хотылева, член-корреспондент НАНБ
О.Г. Давыденко и доктора биологических наук
Л.Н.
Каминская и Н.И. Дубовец, которая также недавно стала членом-корреспондентом
НАНБ.
—
Что это были за работы?
—
Этот цикл работ был посвящен генетике растений. Исследования начались еще во
времена Советского Союза, в том числе в рамках Вавиловского общества генетиков
и селекционеров. Сотрудничество было восстановлено, и наш ¬ВОГиС сегодня
активно сотрудничает с белорусскими генетиками. Такое сообщество, я бы сказал,
братство -генетиков, существует, и мы стараемся его сохранять и поддерживать на
высоком уровне.
Часть
работы выполнялась в основном лабораториями, которые занимались генетикой
сельскохозяйственных растений — пшеницей, другими злаками, тем, что активно у
нас изучается. Было довольно много проектов. За последние десять лет — больше
15 совместных проектов, которые поддерживались и Сибирским отделением РАН, и
Российским фондом фундаментальных исследований в рамках совместных конкурсов.
Если их рассматривать в комплексе, это совместное изучение генетических
ресурсов сельскохозяйственных растений Беларуси и России, получение и исследование
уникальных генетических линий, то есть гибридов сельскохозяйственных растений с
их дикорастущими сородичами для внесения в геном мягкой пшеницы новых полезных
качеств, генов устойчивости к различным фитопатогенам.
Существует
большая научная проблема — постоянное развитие фитопатогенов в природе, когда
появляются новые расы грибов, бактерий, вирусов, поэтому необходимо вести
постоянный поиск новых генов устойчивости и вводить их в состав генома
растений. Иначе может возникнуть ситуация, как была в свое время в Ирландии,
когда картофель полностью погубила фитофтора, после чего много ирландцев мигрировало
в Соединенные Штаты Америки из-за страшного голода и погибло большое количество
людей. Поэтому эта работа ведется постоянно, и генетика — очень важный ее
элемент.
—
В чем важность генетического момента ваших исследований?
—
Во-первых, нужно получать новые знания о генетическом контроле ценных признаков
сельскохозяйственных растений, во-вторых, использовать эти знания для того,
чтобы получать удачные комбинации генов для их использования в селекционных программах.
Надо сказать, в Беларуси это хорошо поставлено, там наука ориентирована на так
называемые проекты полного цикла. Мы в последнее время тоже стараемся доводить
свои фундаментальные наработки до практического использования.
—
Каковы результаты таких работ?
—
Мы совместно получали ценные гибриды. Интересно, что наш институт называется
Институт цитологии и генетики, а в Беларуси — Институт генетики и цитологии.
Можно сказать, мы — близнецы-братья. У нас очень тесный контакт с этим
институтом,
и не только с ним. Был проведен цикл экспериментов, была получена масса новой
информации. Это информация фундаментального характера о том, как устроены
геномы злаков, как при гибридизации отдаленных форм растений получить
стабильный геном, который не «разваливается» при скрещивании в следующих
поколениях, а может быть использован дальше в качестве донора ценных признаков
в селекционных программах, какие цитогенетические, генетические механизмы лежат
в основе этих процессов.
—
Но ведь у вас в Сибири совершенно разные с Беларусью климатические условия. Как
же удается работать совместно?
—
Это как раз и ценно. У нас действительно разные эколого-климатические условия,
эколого-географические зоны, разные фитопатогены. И тот материал, который мы получаем,
мы затем тестируем. Белорусские коллеги тестируют у себя, проводят эколого-географические
испытания, а мы их ценный материал оцениваем исходя из наших условий. Все это,
в первую очередь, позволяет всестороннее охарактеризовать и описать, какой у
ценных линий растений жизненный цикл, насколько
они
продуктивны на разных почвах, в разных условиях. А дальше каждая сторона
использует эту информацию, эти знания в своих селекционных программах. Ценные
генетические линии мы можем сразу передавать селекционерам, и они уже их
доводят до сортов и внедряют в практику.
В
настоящее время налажено семеноводство популярных сортов, которые выращиваются
на большой территории Российской Федерации. Со стороны НАН Беларуси этим
направлением в совместных работах руководила академик Л.В. Хотылева. Огромную
работу по совместным исследованиям проводит недавно избранный академиком
главный ученый секретарь НАНБ
А.В.
Кильчевский. У нас была создана совместная лаборатория. Это договор, в рамках
которого предусмотрено научное сотрудничество по генетике в целом ряде
направлений.
—
Кто занимается этой работой с вашей стороны?
—
Это доктора биологических наук Е.А. Салина, Е.К. Хлесткина, Л.А. Першина,
кандидат биологических наук О.Г. Силкова. А с белорусской стороны, помимо тех,
кого я уже называл, это Н.И. Дубовец. Если говорить о конкретных результатах,
то нами получены, например, растения пшеницы с новыми замещениями их хромосом
хромосомами ржи. Эти формы послужат генетическими объектами для анализа
хозяйственно ценных признаков пшеницы. В геноме гибридных линий мягкой пшеницы,
полученных в Беларуси, с помощью молекулярных методов нами обнаружены вставки
от двух до 12 фрагментов, происходящих из геномов родственных видов пшеницы
Triticum dicoccoides и Triticum kiharae, которые различались по числу и
хромосомной локализации. Оценка устойчивости к грибным патогенам (мучнистая
роса и бурая ржавчина) у гибридных линий показала их высокую иммунность — то
есть они практически не реагируют на эти патогены. Есть у нас также теплицы с
экспериментальными растениями, где, например, хромосомы пшеницы замещены хромосомами
ржи. Эти исследования очень важны и для экономики, и для фундаментальной науки
России и Беларуси.
Беседовала
Наталия Лескова, Владимир Губарев
ЛУЧШИЙ
ВКУС ХЛЕБА
О
сотрудничестве российских и белорусских ученых в области растениеводства и
животноводства мы беседовали с главным научным сотрудником лаборатории
цитогенетики растений доктором биологических наук, профессором Иваном
Андреевичем Гордеем.
—
Нельзя не вспомнить печальное прошлое. Я имею в виду сессию ВАСХНИЛ 1948 г.,
когда была разгромлена отечественная генетика. У вас единственный на постсоветском
пространстве институт, на фронтоне которого значатся имена людей, которые
спасали нашу науку от лысенковщины.
—
Н.В. Турбин, П.Ф. Рокицкий — славные имена в науке... Мои учителя.
—
И, конечно, А.Р. Жебрак.
—
Моя лаборатория — это продолжение традиций А.Р. Жебрака. Не только в науке, но
и в жизни. Он никогда не обнадеживал власть, постоянно подчеркивал, что наука —
это кропотливая работа. Этот принцип особенно необходим, когда мы имеем дело с
генетикой, то есть с живой природой.
—
А почему «особенно»?
—
Генетиками во главе с Н.И. Вавиловым была допущена большая ошибка. В 1929 г. в
Ленинграде был съезд генетиков и селекционеров, на котором Н.И. Вавилов и его
коллеги многое пообещали. Прошло несколько лет, а результатов нет. И на этом
фоне появился Т.Д. Лысенко, который сказал: дескать, зачем обращаться к науке,
если можно под влиянием внешних условий создать выдающиеся сорта различных
культур? И.В. Сталин в это поверил. В стране голод, хлеба нет, надо накормить
людей. Т.Д. Лысенко выдал некоторые сорта, пусть не новые... Один и тот же сорт
может дать и десять центнеров с гектара, и 20, и 30, и 40, и 50, если создать
соответствующие условия. И вот он сумел это сделать, чем убедил руководство
страны в своей правоте. Эту историю обязательно нужно вспоминать, иначе она
может повториться.
—
Те надежды, что рождены школой Н.И. Вавилова, оправдываются?
—
Сегодня они реализуются в значительной степени. Возьмем генетические ресурсы.
Это национальная ценность для любой страны. Н.И. Вавилов в этом отношении был
великим мудрецом. Он понял, что без сохранения видового потенциала ресурсов земного
шара человечество не сможет двигаться вперед. В этом была его гениальность.
—
Вы эти ресурсы сегодня используете?
—
Конечно! В Беларуси я принимал непосредственное участие в создании генетического
банка. Он находится в Жодине, в Научно-практическом центре НАНБ по земледелию,
называется «Национальный банк генетических ресурсов растений Республики Беларусь».
Мы уделяем ему большое внимание. Там задействованы многие научные учреждения
нашей страны, и эта работа проводится на должном уровне.
—
Как вы используете этот опыт сегодня?
—
В нашем институте есть несколько направлений исследований. Прежде всего, это
генетика растений. Наши основоположники — Н.В. Турбин, П.Ф. Рокицкий, А.Р.
Жебрак — занимались именно генетикой растений. Это полиплоидия, это гетерозис.
Еще был в моде радиационный мутагенез. В институте были созданы новые сорта, в
частности гибриды кукурузы. Потом возникла необходимость разработки вопросов
генетики животных. Была создана соответствующая лаборатория.
В
ней работают по разным направлениям, занимаются качеством молока, содержанием
белка, то есть ищут генетические факторы, определяющие удойность, содержание
жира и белка в молоке и т.д.
—
А вы не боитесь вмешиваться в природу? Разве это не опасно? Сейчас идут горячие
споры вокруг ГМО-продукции, как вы к этому относитесь?
—
Мы анализируем результаты по ГМО-продуктам. И я вам скажу прямо, что никакой
опасности нет. По моему мнению, это надуманный вопрос.
—
Вы всю жизнь занимались глобальными фундаментальными проблемами генетической
составляющей. Но на каком-то этапе от вас потребовалось практическое внедрение.
И что вы сделали?
—
У нас есть научно-практический центр в Жодине. Наши исследования строятся на
том принципе, что каждый должен заниматься своим делом. Генетик проводит исследования
функционирования генов, создает новые формы — рекомбинанты,
полиплоиды,
гибриды. А доведение их до сортов — это уже задача селекционеров, так как нужны
определенные условия, материальная база, опытные поля, соответствующая техника.
Поэтому мы формируем проекты по линии Государственного комитета по науке и
технологиям и Национальной академии наук Беларуси. Мы создаем материал, они
проводят отбор, если понадобится, дальнейшую гибридизацию, а затем уже передают
сорт в госсортоиспытание. Действительно, фундаментальная наука работает на
конечный результат.
—
Получается?
—
Да. Мы создали первый отечественный гибридный сорт ржи совместно с селекционером
С.И. Грибом в Жодине. Получили значительный результат. Проводим совместную
работу по рапсу, межвидовую гибридизацию по овсу. То есть работаем с практиками
по разным культурам.
—
А смена подрастает?
—
Есть талантливые ребята. Я принимал экзамены в магистратуру. Конкурс — два
человека на место. Пока еще мода на экономистов и социологов существует, хотя
очень сложно с работой для них. Руководство Республики Беларусь сейчас делает
акцент на то, что надо направлять молодежь на технические специальности. Нам
нужно больше современных инженеров.
—
Много ведется совместных работ с учеными Российской академии наук?
—
Мы давно работаем вместе. В частности, у нас очень хороший проект с Сибирским
отделением РАН — создание гибрида пшеницы и ржи. Издавна люди хотели соединить
эти замечательные злаки.
—
Почему?
—
Потому что каждая из этих культур обладает особыми достоинствами. У пшеницы
хорошие хлебопекарные свойства, но есть лимит по отдельным аминокислотам, белок
несбалансированный, мало триптофана и лизина. А рожь обладает высокой адаптивностью,
не требует высокого плодородия, более зимостойкая, устойчивее к болезням. Вот и
подумали, что надо соединить лучшие качества пшеницы и ржи. И создали такой
гибрид. Кстати, у меня докторская диссертация так и называется: «Генетическая
основа создания тритикале» (так называется этот гибрид). У нас в республике мы
уже высеваем тритикале на 500 тыс. га. Пшеницы — 500 тыс. га и тритикале — 500
тыс. га. По урожайности тритикале превосходит пшеницу
на
5–10 ц/га.
—
Сколько сейчас урожайность в среднем?
—
В среднем урожайность 35 ц, а потенциал наших сортов — 80–90 ц. Но это мы
реализуем только тогда, когда создаются идеальные условия, то есть хорошая
система ухода, надежная защита растений, грамотная обработка почвы и правильный
подбор
удобрений.
—
Гордитесь этой работой?
—
Я считаю, что это очень интересное направление. Было время, когда у нас пшеницу
вообще не высевали, она не давала хорошие урожаи. А потом селекционеры-технологи
начали работать, и сейчас пшеница у нас тоже хорошо идет. По любой культуре нам
надо иметь два-три сорта в хозяйстве. Один может быть более устойчивым к
болезням, у второго лучше хлебопекарные свойства, третий — зимостойкий. Таким
образом, когда имеем не один сорт, а несколько, мы стабилизируем
урожайность
в хозяйстве и в республике в целом. Мы это так и называем — должна быть система
взаимодополняемых сортов.
ГРОЗИТ
ЛИ НАМ ВЫРОЖДЕНИЕ?
Путь
к репродуктивному здоровью лежит через многие факторы —
социально-экономические, экологические и даже климатические. Что делать, чтобы
человечество не выродилось? Об этом мы беседовали с ведущим научным сотрудником
Федерального центра Института цитологии и генетики СО РАН кандидатом
биологических наук Александром Владимировичем Осадчуком.
—
На протяжении последних шести лет мы проводим такую важную и социально значимую
работу, как изучение мужского репродуктивного потенциала в урбанизированных популяциях
Российской Федерации и Республики Беларусь. Этой работой
с
белорусской стороны руководит заместитель директора по научной работе Института
физиологии НАНБ доктор медицинских наук, профессор, член-корреспондент НАНБ
В.А. Кульчицкий. Наша совместная работа в Минске проводится на базе лаборатории
нейрофизиологии.
Что
касается этого направления, мы проводим обследования мужчин в шести городах.
Крайняя точка на Востоке — Якутск, затем Улан-Удэ, Кемерово, Новосибирск,
Архангельск и самый западный город — Минск. Нас интересовал вопрос, каков
сейчас мужской репродуктивный потенциал. Обследовали молодых мужчин со средним
возрастом 25 лет, то есть активного репродуктивного возраста. Это добровольцы,
которые не имели объективных сведений о своем репродуктивном здоровье. И наша
задача прежде всего была связана с выяснением межрегиональных и этнических
различий в мужском репродуктивном потенциале на широком евразийском пространстве.
А он складывается из очень многих факторов. Сначала мы исследовали многочисленные
показатели сперматогенеза: концентрацию, общее количество, долю подвижных и
морфологически нормальных сперматозоидов, а также объем эякулята.
Затем
проводилась оценка гормонального статуса — уровней репродуктивных и адаптивных
гормонов в сыворотке крови, далее снимали антропометрические показатели и,
конечно, проводили анкетирование испытуемых (по таким вопросам, как
национальные корни, вредные привычки, профессиональная вредность, семейное
положение и демографическая фертильность).
Всего около 50 показателей. К настоящему времени обследованы около 1,9 тыс.
человек из этих шести городов. Что касается Минска, это самый удачный для нас
город, где нам удалось обследовать больше всего человек — 516.
—
Почему вообще возникла необходимость проведения таких исследований?
—
Это важный вопрос. Дело в том, что уже более полувека во всех развитых странах,
включая Россию и Беларусь, наблюдается глобальное снижение мужского
репродуктивного потенциала. В частности, такие показатели спермограммы, как
концентрация
и общее количество сперматозоидов в эякуляте, прогрессивно снижаются. Этот
тренд сохраняется и в наши дни, поэтому нынешние демографические проблемы,
которые особенно остро касаются славянских народов, в том числе Беларуси и
особенно России, надо рассматривать еще и в этом контексте.
У
нас сейчас в среднем на женщину приходится примерно 1,75 ребенка, а для
простого воспроизведения, чтобы население хотя бы не уменьшалось, нужно 2,2.
—
И что же происходит у наших мужчин с репродуктивной функцией?
—
Сначала мы изучили региональные различия сперматогенных и гормональных
показателей у жителей разных городов. Потом задались вопросом: может быть, есть
какая-то закономерность? И оказалось, что существует так называемый евразийский
меридианный тренд. Хуже всего показатели сперматогенеза на Востоке страны, у
якутов и бурят, в Западной
Сибири
— среднее положение, а лучше всего дела обстоят в Европе, в частности самая
западная точка наших исследований, Минск, демонстрирует относительно высокие
показатели. Таким образом, мы выявили евразийский меридианный тренд постепенного
улучшения показателей фертильности с Востока на Запад.
—
В чем причина таких различий?
—
У нас есть гипотеза. Климат в Якутске, УланУдэ и Западной Сибири резко
континентальный, суровый, а постепенный переход в зону экологоклиматического
комфорта благоприятно сказывается на мужском здоровье.
—
Что же делать? Всем переехать в зону, где комфортный климат?
—
Конечно нет. Люди веками везде живут — и в Якутии, и в Сибири. Однако тренд
такой есть, и мы должны его учитывать. Об этом должны знать и врачи, и
демографы, и представители власти.
Важны
все без исключения показатели спермограммы, не только концентрация
сперматозоидов, но и их подвижность. Так вот, по подвижности сперматозоидов то
же самое: очевиден тренд улучшения в западном направлении, подвижность
достоверно выше в зависимости от зоны проживания.
Еще
один показатель спермограммы — морфологические характеристики сперматозоидов
(тератозооспермия). Это количество морфологических дефектов на один
сперматозоид с нарушенной морфологической формой. Морфология сперматозоидов
человека характеризуется не столь выдающимися свойствами — в среднем 95% сперматозоидов
у мужчин имеют аномальную, то есть неправильную форму, а с правильной
морфологической формой — только около 5%. Так вот, для этого показателя мы
обнаружили градуальный меридианный тренд в противоположном направлении —
восточном. То есть в Минске меньше всего таких морфологических нарушений, а в
Якутске — больше всего.
Далее
мы исследовали гормональные профили. Ведь сперматогенез регулируется гормонами,
в частности таким важным гормоном, как ингибин B, который вырабатывается
клетками Сертоли семенников. Наличие этих клеток — необходимое условие
сперматогенеза. Если сперматогенез на относительно высоком уровне, то происходит
активная наработка ингибина B, который с потоком крови поступает в особый отдел
головного мозга — гипофиз, работающий своеобразным «дирижером» всей эндокринной
системы организма. Ингибин B тормозит выработку гипофизарных гонадотропных
гормонов — фолликулостимулирующего и лютеинизирующего, которые в свою очередь
стимулируют сперматогенез и биосинтез тестостерона — мужского полового гормона
— в клетках Лейдига семенников. Таким образом, ингибин B может представлять
собой прямой показатель сперматогенеза. Следовательно, должно быть сходство в
направлении меридианных трендов активности сперматогенеза и содержания этого
гормона в крови. И действительно, мы показали тот же меридианный тренд в западном
направлении для ингибина B.
А
вот с гонадотропными гормонами все наоборот. Происходит их компенсаторное
увеличение в восточном направлении, то есть с уменьшением сперматогенной активности
в восточном направлении идет соответствующее компенсаторное возрастание уровней
гипофизарных гонадотропных гормонов в крови — фолликулостимулирующего и
лютеинизирующего гормонов.
О
состоянии мужского репродуктивного здоровья можно судить еще по одному очень
важному популяционному показателю — частотному распределению общего количества
сперматозоидов в эякуляте. По данным Всемирной
организации
здравоохранения,
критическая величина количества сперматозоидов в эякуляте не должна быть меньше
39 млн. Количество ниже этого уровня диагностируется как андрологический синдром
— олигоспермия, что приводит к снижению шансов стать отцом, а тяжелая
олигоспермия часто сопровождается мужским бесплодием. Если же в супружеской
паре и женщина имеет проблемы с репродуктивным здоровьем, вероятность появления
потомства будет снижена. Подобная репродуктивная проблема характерна для многих
стран мира.
Сегодня
в России, как и других развитых странах, насчитывается 15–17% бесплодных пар.
Почти каждая пятая пара бесплодна. В простонародье принято считать, что в этом
виновата женщина, но на самом деле это, конечно, не так: в 50% случаев это женские
проблемы, в 50% — мужские. Для оценки репродуктивных угроз у мужчин мы
исследовали распределение общего количества сперматозоидов в этой обобщенной
популяции из шести городов почти у 1,9 тыс. человек.
—
И что же обнаружили?
—
К нашему удивлению, мы обнаружили экспоненциальное распределение. Оно
свидетельствует о том, что большая доля молодых людей в популяции характеризуется
низким уровнем сперматогенеза, точнее олигоспермией. В отличие от большинства
биологических признаков это очень необычная кривая распределения, не такая, к
которой мы привыкли. Обычно мы ожидаем, что средние показатели имеют наибольшую
частоту в распределении, а здесь наоборот — самые низкие показатели количества
сперматозоидов в эякуляте характерны для наибольшей доли мужчин в популяции.
Для
большей ясности приведу такой пример. В большой группе людей чаще всего
встречаются индивиды среднего роста. Совсем маленьких, карликов и лилипутов
мало, высоких людей тоже не очень много. В основном люди среднего роста.
Это
обычная гауссова кривая, нормальное распределение. Здесь мы видим экспоненциальное
распределение, то есть доля мужчин с пониженным количеством (меньше 39 млн)
сперматозоидов — олигоспермией — достаточно высока. Эти данные указывают на потенциальные
риски, связанные с воспроизводством населения. Если еще женщины будут с
аналогичными проблемами (а они есть), то как людям продолжать свой род? Добавьте
сюда аборты, аномалии развития, тенденцию к планированию малодетности — и
ситуация становится критической.
—
Ситуация с высокой долей олигоспермии отслеживается по конкретным регионам?
—
В целом во всех шести городах фактические распределения близки к экспоненциальному
со своими характерными параметрами. Например, доля молодых мужчин с олигоспермией
в Якутске и Улан-Удэ достигает 25% — четверти, тогда как в Минске 12%, то есть
в два раза меньше. Это тоже много, но все-таки показатели не такие шокирующие,
как на Севере.
—
Каковы причины, помимо климатических?
—
Я выделяю три возможные причины. Это прежде всего экологические факторы,
главным образом антропогенное загрязнение окружающей среды, а также образ жизни
(избыточный вес, малоподвижность, потребление алкоголя и табакокурение). Мы
знаем, что у нас питание не лучшее, не всегда натуральное, с большим
количеством консервантов, усилителей вкуса и прочих добавок, не всегда нам
полезных. Как обрабатывают привозные фрукты, в результате чего они очень долго
не портятся? Что добавляют в молоко, если оно после покупки очень долго стоит
не скисая? Наши продукты стали как бы «нетленными», что с одной стороны удобно,
а с другой — вредно для здоровья.
—
Значит, экология, неправильное питание. И что еще?
—
Курение. При заполнении анкет наши добровольцы давали информацию о частоте
курения сигарет и потребления алкогольных напитков, а также сведения о
малоподвижном образе жизни. Из антропометрических измерений мы могли
оценивать
их избыточный вес. Нами показано, что курение и избыточный вес ухудшают показатели
спермограммы и вызывают дисбаланс в уровнях репродуктивных гормонов. Поэтому
неблагоприятные экологические факторы и вредные привычки гарантированно портят
мужское здоровье.
—
А алкоголь?
—
У нас были молодые люди — в основном аспиранты, студенты. Асоциальных
личностей, алкоголиков или наркоманов среди них не было. На вопрос о частоте
употребления алкогольных напитков некоторые отвечали, что вообще не пьют,
другие указывали ту или иную частоту употребления алкоголя. Так вот, к нашему
удивлению, мы обнаружили, что алкоголь в умеренных дозах оказывает протективное
действие, то есть умеренное потребление алкоголя может в определенной степени
нивелировать отрицательное влияние курения или избыточного веса. Важно лишь
помнить, что такое умеренная доза. По рекомендациям ВОЗ, для мужчины это не
более 200 мл легкого вина или 0,5 л пива в сутки. Все, что выше, чрезмерно и
вредно. Всем советую придерживаться народной мудрости, записанной В.И. Далем:
«Одна рюмка — на здоровье, другая — на веселье, третья — на вздор».
Что
же касается научных исследований по изучению влияния образа жизни, в том числе
умеренного потребления алкоголя, на сперматогенную и гормональную функцию
мужчин, то они, конечно, нуждаются в дальнейшем накоплении материала и
разработке новых подходов.
В
нашем исследовании впервые удалось проанализировать общее влияние четырех
важных факторов образа жизни. Результаты нашего исследования также
демонстрируют, что при здоровом образе жизни, то есть исключающем табакокурение,
малоподвижность и избыточный вес, не требуется протективного действия
умеренного потребления
алкоголя.
Хорошо известно, что злоупотребление алкогольными напитками приводит к катастрофическим
последствиям для здоровья, в том числе и репродуктивного. Мы считаем, что наши
данные актуальны для профилактической медицины
и
указывают на необходимость организации диспансеризации молодого мужского
населения в целях поддержания репродуктивного здоровья.
Второй
причиной репродуктивных рисков для мужчин при действии неблагоприятных экологических
факторов и вредных привычек может быть изменение профиля метилирования ДНК
сперматозоидов. В последнее время в западной литературе появились сведения на
эту тему и началась разработка нового направления, которое раскрывает механизмы
длительной эпигенетической модификации мужской репродуктивной функции. На
Западе эти исследования уже идут.
—
А у нас?
—
Мы написали заявку на грант в Российский научный фонд, надеемся, что получим
его и тогда
продолжим
свои исследования. Выясним и вопросы эпигенетической модификации.
—
Изменение социально-экономических условий тоже играет в этом процессе свою
роль?
—
Безусловно. Это третья причина повышения репродуктивных рисков. Изменение
социальноэкономических условий и традиционных ценностей за прошедший век
привело к преимущественному планированию малодетных семей, включающих
одного
или двух детей, что фактически приводит к массовому искусственному отбору на
снижение фертильности. Ответ на такой отбор может быть достаточно быстрым, если
реализуется через аддитивные генетические эффекты. Такого рода демографический
тренд может приводить к уменьшению концентрации сперматозоидов в эякуляте, так
как ввиду социальных ограничений размера семьи у высокофертильных мужчин
генетический вклад в потомство практически не отличается от мужчин с низким
репродуктивным потенциалом.
В
своем послании к Федеральному собранию в 2016 г. президент РФ В.В. Путин
приводит слова выдающегося русского ученого Д.И. Менделеева, сказанные им 100
лет назад: «Разрозненных нас сразу уничтожат. Наша сила в единстве, в воинстве,
в благодушной семейственности, умножающей прирост народа, и в естественном
росте нашего внутреннего богатства и миролюбия».
Замечательные
слова, адресованные прямо нам, сегодняшним. Очень хорошо, что президент это
понимает, потому что проблему без пристального внимания государства никак не решишь.
В противном же случае, если не изменятся социальные
установки
относительно планируемых размеров семьи, доля мужчин с пониженной сперматогенной
функцией в современной популяции человека со временем будет повышаться.
Не
будет большим преувеличением сказать, что репродуктивный потенциал коррелирует
с показателями общего здоровья человека. Репродуктивная функция относится к важнейшим
в биологическом смысле, обеспечивая воспроизводство. Гаснет эта функция —
исчезает вид. Кардинальным решением этой проблемы могло бы служить возвращение
нашего общества к традиционным ценностям, и одна из них — большая дружная
семья.
—
Но в Беларуси ситуация относительно благополучная?
—
Несмотря на экспоненциальное распределение количества сперматозоидов в эякуляте
у мужчин-добровольцев Минска, все же ситуация там по сравнению с остальными
пятью городами РФ лучше всего. Наверное, не только из-за благоприятного
климата, но и из-за того, что люди там ближе к традиционным семейным ценностям.
Да и продукты белорусские не зря у нас ценятся — они натуральные и вкусные. В
этом смысле нам можно брать пример с дружественных белорусов.