http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=253cd3c2-de59-48bc-a3f6-3e21d5561368&print=1© 2024 Российская академия наук
Ученые Института русской литературы РАН в год 200-летия Федора Михайловича Достоевского опросили лидеров мнений в 15 странах об их отношении к русскому классику. На конференции, которая прошла 12‒13 июля в онлайн-формате на ютьюб-канале Института русской литературы РАН (Пушкинского дома), этот срез сопоставили с результатами работы исследователей творчества Достоевского из России, Италии, Польши, Китая, Венгрии, Словении, Аргентины, Бразилии
Деятелям культуры разных стран ученые Института русской литературы (ИРЛИ) РАН предложили ответить на вопросы анкеты о творчестве Федора Михайловича Достоевского, предусмотрев и свободный вариант ответов. «Если нет желания ответить на вопросы анкеты, мы писали, что можно прислать свое сегодняшнее мнение о Достоевском», — пояснил «Стимулу» научный руководитель ИРЛИ, литературовед-испанист, переводчик, член-корреспондент РАН Всеволод Багно. «Мы выбирали не наших коллег, не ученых, не русистов, не литературоведов, не филологов, которым материал хорошо известен. Мы пытались сделать срез деятелей культуры — режиссеров, философов, актеров, художников, музыкантов. Получилось больше писателей, ничего не поделать. Думали, что будет другая пропорция», — рассказал ученый. Важно было получить ответы от современников, авторитетных в своих странах, которые формируют мнение завтрашнего дня.
Анкетирование, по словам Багно, оказалось «очень тяжелым делом». Отчасти потому, что интервьюируемые пытались понять, в какой контекст они попадают. Например, исследователи отметили тенденцию ухода от ответов, чтобы избежать параллелей между миром героев Достоевского и сегодняшней российской действительностью. В итоге удалось собрать мнения представителей 15 стран из Европы и Азии, Северной и Южной Америки, ближнего и дальнего зарубежья.
НИ ОДНОГО СОВПАДЕНИЯ ПО ГЕРОЯМ
Отвечая на вопрос «Какой из героев Достоевского наиболее близок нашему времени?», участники исследования называли совершенно разных персонажей писателя. «Нет ни одного совпадения. Представьте себе», — комментирует Всеволод Багно. Этот факт позволил исследователям сделать вывод, что «с одной стороны, благодаря именно Достоевскому мы знаем, насколько многолик человек, а с другой — что природа человека не меняется, как бы нам ни хотелось в это верить».
На юбилейной конференции Всеволод Багно привел наиболее яркие высказывания о героях Достоевского.
Итальянский писатель Джанрико Карофильо, всемирно известный мастер триллера и детектива, полагает, что герой, способный лучше всего рассказать нам сегодня о сложностях и неразрешимых противоречиях человеческой души, — это Дмитрий, старший из братьев Карамазовых.
Самый близкий нашему времени персонаж Достоевского, по мнению аргентинского актера и драматурга Альфредо Мартина, — это Федор Павлович Карамазов, «средоточие власти и пороков без этических ограничений. Его безнравственные безнаказанные деяния лишают его роли отца, остановить его может только смерть — в данном случае убийство (отцеубийство). Такое произвольное поведение, бесконтрольная тяга к наслаждению, такое извращение семейных отношений как нельзя более характерны для нашего времени».
Швейцарская писательница Ильма Ракуза полагает, что «к нашему времени больше подходят другие герои Достоевского: рвущийся к власти Ставрогин или Аркадий Долгорукий, который мечтал стать Ротшильдом. Не говоря уже об Иване Карамазове и его «Легенде о Великом инквизиторе», в которой дан глубочайший анализ механизмов тоталитаризма и которая по сей день остается необычайно актуальной».
Больше всего исследователей удивил взгляд испанского писателя и филолога Хименеса Лосано: «Книгой, которая меня действительно потрясла, оказались “Бесы”, а самый близкий нам и нашей эпохе персонаж романа — Степан Трофимович, отец одного из “бесов” романа, который блестяще персонифицирует крах, с одной стороны, либеральных чаяний, а с другой — многочисленных грядущих “бесовских”».
ПРАВДА О ЧЕЛОВЕКЕ
Ответы деятелей культуры убеждают в том, что для мира романы Достоевского — это не столько способ понять Россию и загадочную русскую душу, сколько путь самопознания, которым идут люди, вне зависимости от места и времени, где они родились и живут. И если турецкий композитор, музыкант, кинорежиссер и авторитетный общественный деятель Зюльфю Ливанели убежден в том, что «нужно стараться понять, не будучи русскими, природу тех общественных взрывов и потрясений, которые и определили место русского романа девятнадцатого века в мировой литературе», то Карофильо категоричен: романы Достоевского не о России и не о русском национальном характере, а о сложности человеческой души и о трагедии бытия.
Известный китайский поэт и художник Цзиди Мацзя напоминает о важнейшем предостережении Достоевского на все времена: «В поступках, начавшихся с добрых намерений, но закончившихся злом, проявился во всей полноте трагизм человечества: результатом добра может стать зло. Раскрывая тайну, что зло, по сути, порождено добром, писателю пришлось докопать своей мотыгой до глубочайшей и чернейшей части человеческой души». По мнению Цзиди Мацзя, «Достоевский важен тем, что он раскрыл нам необщепринятую истину, а именно: зло является составляющей частью человеческой личности, вечно сопровождающей человечество; демон может проснуться в любой момент в душе человека».
Ильма Ракуза отмечает, что у Достоевского «нет одной единственной истины или правды, есть только истина, правда во множественном числе». А перуанский поэт Альфредо Перес Аленкар считает, что «бессмертие Достоевского в том, что сегодня любой беззащитный, затравленный и несчастный человек, где бы он ни жил, найдет и узнает себя на страницах романов Достоевского и всю жизнь будет ему за это благодарен». По его мнению, «русский писатель является нашим современником точно так же, как он сам сумел, покорив нас своим князем Мышкиным, перенести в романе “Идиот” в девятнадцатый век Христа и Дон Кихота Сервантеса». И это приводит исследователей к мысли, что, давно согласившись с тем, что Достоевский — писатель не для всех, нужно согласиться и с тем, что он писатель навсегда.
Популярный южнокорейский композитор, автор песен и эссеист Бобби Чон сравнил скитания Раскольникова в своих моральных правилах с блужданием наших современников по Всемирной паутине: «Научный прогресс, изобретение интернета и мобильной техники дали людям почти безграничную свободу и анонимность в виртуальной реальности. К примеру, как говорит один автор, о человеке можно узнать не по его речи, а по его поисковым запросам. Как Раскольников из “Преступления и наказания” продолжал нервозно блуждать в своих моральных правилах, так и сейчас мораль каждого из нас проходит проверку в нашей повседневной жизни. Даже сейчас раскольниковы двадцать первого века с вредоносными кодами могут скитаться в даркнете».
Популярный современный македонский писатель Венко Андоновский утверждает: «Мы ищем точный диагноз болезни, от которой человечество страдает в новейшее время, но он у нас уже есть. Его поставил Достоевский, точнее и смелее кого-либо другого».
Одно из самых полюбившихся исследователям мнений принадлежит Дато Маградзе, одному из самых известных современных поэтов Грузии, номинированного на Нобелевскую премию по литературе, пишет: «Достоевский — словно папарацци движений души, и каждый нюанс душевных вибраций не остается для него незаметным. Писатель на “ты” с истоком любого греха, но его бескрайняя любовь обращена к Христу. По моему мнению, так и получается: когда цивилизация упорно ищет в человеке преступника, культура, в данном случае Достоевский, ищет в преступнике человека».
ОТДЕЛЬНЫЙ ЯЗЫК
В ответах Дато Маградзе звучит и вывод: романы Достоевского, прочитанные в переводе на любой из языков мира, являются языком межнационального общения. «Достоевский будет актуален в каждую эпоху, поскольку вечность переводится на язык любой из них. Думаю, международным языком гораздо в большей степени является язык вечности, чем английский», — говорит он.
Этот тезис, озвученный на юбилейной конференции Всеволодом Багно, нашел заинтересованный отклик у ее участников. Кандидат филологических наук, профессор Университета Хайфы (Израиль) Владимир Паперный назвал «очень плодотворной» идею о том, что «Достоевский задает некий язык». «Тексты Достоевского — это ответы на те вопросы, которые ему задавало его время и он сам себе задавал, а читатели отвечают на вопросы, которые сами себе задают», — пояснил он механизм функционирования языка Достоевского. Чтение в этом случае, по мнению эксперта, «является самовыражением». При этом он признает, что есть и «некоторая загадка»: «Некоторые тексты оказываются способными отвечать на совсем другие вопросы. Это надо бы специально изучать, как и почему это происходит». «Достоевский — это язык, который всем понятен», — заключил эксперт. И он, по его мнению, служит средством межнационального общения.
ГДЕ ЯЗЫК, ТАМ И СЛОВАРЬ
Доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного экономического университета Сергей Фокин сделал на юбилейной конференции доклад, посвященный выходу в свет во Франции в марте 2021 года словаря «Достоевский», который подготовил французский славист Мишель Никё. В 118 статьях обстоятельно представлено актуальное состояние исследований по Достоевскому во Франции, охватывая как классические работы, к примеру Жака Мадоля и Пьера Паскаля, так и новейшие публикации молодых французских славистов. Помимо трудов французских литературоведов были активно задействованы исследования российских, американских, итальянских и немецких ученых, включая новейшие публикации в серийных изданиях: «Достоевский: материалы и исследования» (издается с 1974 г.), Dostoevsky Studies (с 1980 г.), и Deutsche Dostojewskij-Gesellschaft (с 1992 г.) Словарь представляет собой актуальную сумму новейшего достоевсковедения.
Издание включает в себя материал, полезный как для молодого французского универсанта, стоящего на пороге мира Ф. М. Достоевского, так и для опытного литературоведа, способного оценить труд профессора Никё. Так, 20 статей посвящено наиболее значительным сочинениям русского писателя, от «Бедных людей» до «Братьев Карамазовых». Приблизительно столько же статей отведено писателям, с которыми Достоевский связывал свое литературное воспитание (Бальзак, Гоголь, Гюго, Жорж Санд, Пушкин, Фурье и др.), а также авторам, которые сами включали русского писателя в свой персональный пантеон. Такой же объем в издании отведен критическим очеркам о классических понятиях поэтики, эстетики и этики Ф. М. Достоевского, к которым примыкают статьи о ближайшем окружении писателя.
По мнению Фокина, сама форма словаря несет в себе своего рода интеллектуальный вызов. В словаре, возможно помимо воли автора, воспроизводится характерная для французской литературной традиции альтернативная лексикографическая тенденция, которая, например, сказалась в свое время в «Критическом словаре» Жоржа Батая или в «Кратком словаре сюрреализма» Андре Бретона и Поля Элюара. Сергей Фокин считает, что для заинтересованного читателя в словаре найдется множество курьезных сюрпризов, а также вполне весомых поводов взглянуть на привычные истины в иной перспективе. Отвечая на вопрос одного из участников конференции, выступавший отметил, что словарь лишен оговорок и грубых неточностей и, несмотря на скромный объем, содержит иллюстративный материал из коллекции Дома-музея Ф. М. Достоевского в Санкт-Петербурге.
ПРОНИКНОВЕНИЕ В КИТАЙСКИЙ И ИСПАНОЯЗЫЧНЫЙ МИР
Пути проникновения произведений Ф. М. Достоевского в испаноязычный мир осветил в своем докладе на научной онлайн-конференции «Достоевский в мировой культуре: история и современность» Алехандро Ариэль Гонсалес, выпускник Университета Буэнос-Айреса, лауреат премии «Читай Россию / Read Russia». Он известен как переводчик русскоязычной классики, в том числе Ф. М. Достоевского, на испанский язык.
Алехандро Гонсалес выделил основные хронологические периоды, на протяжении которых переводы русской художественной литературы на испанский язык имели свои особенности. На конкретных отрывках он показал, насколько отличаются разные по времени переводы произведений Ф. М. Достоевского.
В 1840‒1910-х годах русскоязычные произведения в переводе на испанский были продуктами косвенного перевода, поскольку за основу брались тексты на немецком, французском, английском языках. Из Испании они распространялись уже по всей Латинской Америке. Нередко это были не столько переводы, сколько адаптации — менялись не просто названия произведений, но и сами тексты подвергались переработке, сокращались и изменялись. Зачастую этих корректировок требовали издатели. Считалось, что произведения зарубежных авторов должны не только по формату отвечать запросам широкого испаноязычного читателя, но и в целом соответствовать местной литературной традиции.
В 1920‒1930-е годы переводы на испанский осуществлялись уже напрямую с русского, появлялись первые собрания сочинений. Вместе с тем авторский стиль подчас терялся ввиду непрофессионализма переводчиков. Алехандро Гонсалес привел также интересные примеры по-разному адаптированных названий «Записок из мертвого дома» Достоевского. Так, El sepulcro de los vivos — это «Могила живых», Recuerdos de la casa de los muertos — «Записки из дома мертвых», а La casa de los muertos — «Дом мертвых».
В 1960‒1980-е годы появилась первая школа русско-испанского перевода. В это время проблема неполных текстов уже не стояла так остро, но авторский стиль писателя по-прежнему терялся. Сегодня большинство проблем русско-испанского перевода решены, отметил Гонсалес.
Научный сотрудник Института иностранной литературы Китайской академии общественных наук Лю Вэньфэй рассказал, что знакомство китайской публики с Достоевским произошло позднее, нежели с другими классиками русской литературы. Так, «Капитанская дочка» Пушкина была переведена на китайский язык в 1903 году, «Воскресение» Льва Толстого — в 1907-м, тогда как перевод «Бедных людей» Достоевского отдельной книгой увидел свет лишь в 1926 году. Хотя отдельные рассказы и повести писателя печатались в периодической печати — например, рассказ «Честный вор» был опубликован в шанхайской газете «Республика» 26 мая 1920 года. Первое же многотомное собрание сочинений Федора Михайловича появилось на китайском языке в 1953 году.
Важный шаг, как отметил Лю Вэньфэй, был сделан в 1980-е, когда два крупнейших китайских издательства зарубежной литературы — «Перевод» (Шанхай) и «Народная литература» (Пекин) — «подарили» китайской общественности многотомные собрания сочинений Ф. М. Достоевского. Эти два собрания включали в себя художественные произведения писателя: романы, повести и рассказы, что послужило основой для полного восприятия Достоевского в Китае.
В 2010 году вышло в свет собрание сочинений в 22 томах, одним из редакторов-составителей выступил и Лю Вэньфэй. Ученый заметил, что интерес к Достоевскому в Китае многогранен. Достоевский для литературного Китая сегодня один из самых читаемых писателей: не только русских, но и вообще зарубежных. «Мы получаем драгоценный опыт в своей научной работе и осознаем, что полное познание Достоевского зависит от соединения текстового анализа и культурологической интерпретации, соединения эстетического восприятия и социальной критики, религиозного познания и теологического подхода. И наконец, зависит от соединения российского и западного достоевсковедения. Процесс восприятия Достоевского является и процессом обогащения и укрупнения китайской русистики», — уверен ученый.
ЛЮБИМ СТУДЕНТАМИ
Всеволод Багно высказал уверенность, что Достоевский — один из самых читаемых и самых любимых писателей студенчества. «Стимул» опросил студентов разных вузов. работавших на юбилейной конференции в роли научных журналистов. Большинство согласилось с тем, что Достоевский «один из самых любимых» и «один из самых читаемых» писателей в студенческой среде, однако на этот вопрос были и отрицательные ответы.
По мнению студента четвертого курса Санкт-Петербургского государственного университета Рауфа Шумякова, творчество писателя «созвучно потребности студентов в самопознании, поиске собственных корней». Второкурсник того же вуза Эрнест Февральский продолжил эту мысль: «Достоевский писал о чувствах, которые все мы испытываем, но о которых боимся сказать». Студентка СПбГУ София Дидковская полагает, что «популярность Достоевского среди студентов объясняется в целом актуальностью ситуаций, описываемых автором, — но именно не конкретных ситуаций, а их образов, идей».
А вот первокурсница Шадринского государственного педагогического университета Елизавета Братцева сказала о причинах непопулярности Достоевского в студенческой среде: «Он представляется многим студентам безысходным, тяжелым для восприятия писателем, герои которого склонны к излишнему самокопанию».