http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=240c782a-7eef-4a39-823a-cbfff7107a7c&print=1© 2024 Российская академия наук
В начале декабря в Москве состоялась международная конференция “Путь А.И.Солженицына в контексте большого времени”, которая готовилась к 90-летию великого писателя. В организации конференции принимали участие Русский общественный фонд Александра Солженицына, Российская академия наук, Министерство культуры РФ и Агентство “Роспечать”. На открытии конференции выступил президент Российской академии наук академик Ю.Осипов. Сегодня мы публикуем текст его выступления.
Александр Исаевич Солженицын... Совсем недавно он закончил свой жизненный путь. Но он с нами: в сердцах, умах, воспоминаниях, в его творческом наследии, в судьбах многих людей . “...Выдающийся русский характер, которому счастливилось быть осуществленным в России раз в 300 лет”, - сказал о нем поэт Давид Самойлов. Путь Александра Исаевича Солженицына в Большом Времени продолжается.
Отмечая его 90-летие, мы говорим о масштабе великого дарования этого сложного мыслителя, художника с пророческим призванием, о глубине его взаимосвязей с Россией, с “узлами” ее исторического бытия, о его литературных и исторических шедеврах.
Огромное по масштабу документальное исследование писателя “Архипелаг Гулаг” (1968), полифоничное “Красное колесо” (1986), трактат “200 лет вместе”, научное исследование “Русский словарь языкового расширения” (1947-1988) и литературная “коллекция” портретов русских писателей (его история в лицах) поражают величайшей фактичностью, силой исследовательской мысли. Но они не заслонили его “малой прозы” - классических новелл “Один день Ивана Денисовича” (1962), “Матренин двор” (1963) и серии его поздних двухчастных повестей 1990-х годов: “На изломах” (1996), “Крохотки” (1958-1998). Как “персонификация пророка” (это слова В.Максимова), как “гений борьбы”, шедший сквозь бурную историю России и всего ХХ века, предстает Солженицын в своей публицистике: “На возврате дыхания и сознания”, “Образованщина”, “Жить не по лжи”, “Русский вопрос к концу ХХ века”.
И, конечно, нельзя не сказать о тонких и глубоких размышлениях Солженицына о русском языке как отражении взглядов на сохранение богатства русского языка, размываемого в результате “энтропийных” процессов. И язык самого писателя, который ждет еще множества внимательных исследователей, представляет практическую реализацию этих взглядов.
На фоне грандиозных творческих деяний, которые во многом изменили образ всей литературы, отменили управляемый литературный процесс с его нормативами, поражает редкая цельность всей мировоззренческой, нравственной модели поведения писателя, цельность его личности. О чем он мечтал, что завещал потомкам, пребывая, как говорил он сам в стихотворении в прозе “Молитва”, “на хребте славы земной”? Он обозревал свой творческий путь, как посланец Бога, как пророк, которому Творец дал особую высоту:
Откуда и я смог послать человечеству
Отблеск лучей Твоих
И сколько надо будет,
Чтобы я их еще отразил,
Ты дашь мне,
А сколько не успею
Значит, Ты определил это другим.
К счастью, писатель именно многое успел в утверждении ведущей своей идеи - идеи народосбережения, спасения мира от зла, насилия и лжи. На изломах судьбы, среди трагедий века, скитаний и преследований он создал характеры, которые поражают чистотой души, верой в жизнь. Это, прежде всего, Иван Шухов в “Одном дне...”, Матрена из владимирской деревни Мильцево. Поэтому не совсем правы те критики, которые рассматривали художественную панораму Солженицына только сквозь призму “лагерной прозы”. Наивны, на наш взгляд, все попытки отделить друга и соперника Солженицына Варлама Шаламова как “стоика” от Солженицына, представляемого в роли “мстителя”.
Сейчас очевидно, что идея народосбережения, сохранения в человеке совести и воли к добру была так глубока, серьезна в писательском сознании Солженицына, что он обрел моральное право на диалог с обширнейшим кругом читателей в России и во всем мире. Не случайно центр его творческих интересов постоянно перемещался от “Гулага” к “Красному колесу”, этому прообразу смуты, “оранжевой революции”, керенщины. Нравственная программа писателя, в особенности его призыв к российским писателям: “Совесть - вот что внесла русская литература в мировое сознание” (эту мысль Солженицына повторял и великий композитор Г.Свиридов), - все это сделало гуманизм Солженицына явлением всемирного значения.
Творящая сила памяти... Однажды Солженицын сказал о себе: “Я хотел быть памятью. Памятью народа, которого постигла большая беда”. Он исполнил эту мечту, не обойдя, конечно, и побед народа, и великих духовных открытий, и подвигов, свершенных народом среди бед и потрясений. Он увидел с горечью и “Россию в обвале”. Но память его не изнемогла, не померкла от тягостных впечатлений. Сейчас мы с благодарностью можем говорить о писателе как о великом заступнике России, как об осуществленной надежде Родины. Солженицынские страницы в истории русской литературы, его знаменитые “узлы”, то есть трагедийные коллизии катастроф и побед, восхождений и обвалов, - это величайшая школа жизни, это поистине возврат дыхания и сознания для грядущих духовных побед России.