Версия для печати
Вернуться к списку

ЛИШНИЕ ЛЮДИ. ЧТО НЕСЕТ ЦИФРОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Что несет с собой промышленная революция, для чего надо обеспечивать единое научно-технологическое пространство страны и будут ли опять популярны луддитские песни, рассказал академик РАН, профессор Леонид Вайсберг.

Петр I понял, что в России науки нет

Оправдывает ли Петербург звание инновационного центра?

Леонид Вайсберг: Думаю, Петербург имеет право так называться, потому что это было заложено ходом самой истории. Через шесть лет мы будем отмечать 300-летие создания Российской академии наук, с которой начались первые попытки организации научных исследований в России. Идея принадлежала, конечно, Петру и связана с тем, что, побывав за семь лет до этого в Париже, он стал одним из первых в России академиков. Став им, он понял, что науки-то в России нет. Хотя в Европе уже тогда были колоссальные научные институты. В Болонье первый университет появился в 1088 году. Так что Петербург был исторически предназначен для мощного старта в области научных исследований. С одной стороны, мы можем гордиться тем, что Петербург сохраняет определенное первенство. С другой - должны заботиться о том, чтобы научно-технологическая инфраструктура, как и образовательная, распределялась по стране равномерно. Если вы имеете какие-то компетенции в Москве и Петербурге, но во Владивостоке их нет, то это не город вашей страны. Это относится не только к науке и технологиям, но и к уровню жизни, связанному с ними, который не должен отставать в регионах. Большевики, например, создавая научную инфраструктуру, рассредоточили ее по стране. Так появился Академгородок в Новосибирске. Они понимали, что другим путем Сибирь не поднять. Поэтому мы должны выравнивать положение, обеспечивая пространственное единство страны.

Насколько тесно связаны фундаментальная наука и инновационный процесс?

Леонид Вайсберг: Если говорить о Петербурге, то здесь фундаментальная наука и инновационный процесс - сугубо разные вещи. Беда научного развития России в том, что колоссальные научные достижения остаются невостребованными. Превращение научной идеи в реальные вещи, позволяющие дать принципиально новый продукт, требует инвестиций. Должен появиться инвестор, который, понимая, что он может получить в результате вложений, будет готов их сделать.

Безлюдное производство

В этом году в Петербурге создан испытательный полигон передовых технологий - Центр национальной технологической инициативы. Как вы относитесь к "фабрике будущего"?

Леонид Вайсберг: Принципы построения "фабрики будущего" одинаковы в любой отрасли: накопление больших баз данных, колоссального опыта всего человечества, мониторинг рыночной конъюнктуры, анализ этой информации с помощью некоего мозгового агрегата. Мы будем закладывать туда собранную ситуационно информацию, а он будет выдавать решение ведения технологического процесса. Принципиально новых, каких-то фантастических вещей здесь нет. Это естественное движение человечества. Раньше на предприятиях были контрольно-измерительные приборы и автоматика. На следующем этапе их называли АСУ - автоматизированной системой управления. Теперь следующий этап.

Связанный с появлением цифровых двойников и применением цифрового проектирования?

Леонид Вайсберг: Да, например, в горном деле при извлечении металла из руды, допустим золота, применяется процесс флотации. Ход отделения пустой породы от золота фиксируют тысячи датчиков, передающие информацию на центральный сервер. Там ее аккумулирует биглейтер, который при необходимости мгновенно дает команду на корректировку процесса. Человека-флотатора мы из него убираем. Это называется безлюдное производство. Задача "фабрики будущего" - соединить в единую цепочку отдельные операции, чтобы сервер, который находится в Москве или в Новосибирске, в тысяче километров от самой фабрики, интегрировал детали в общий процесс и принимал решение. Диспетчер тут не нужен. Более того, цифровой двойник сравнит работу предприятия с модельным образцом и, если что, выявит отклонения.

Освобождение труда

Но абсолютной свободы труда, наверно, не будет даже при цифровой экономике?

Леонид Вайсберг: Есть два важных обстоятельства, о которых мы не должны забывать. Первое - это то, что тот, кто стоит у рубильника, все равно главный. Если в США сегодня отключить GPS, то 60 процентов его населения не вернутся домой с работы. В Европе - 40 процентов, у нас пока только 15. Второе - цифровая экономика несет с собой колоссальные социогуманитарные вызовы, которые мы пока недооцениваем. Появляются лишние люди. Любая научно-технологическая революция высвобождает труд, это классика. С чего началась первая промышленная революция? С перехода к машинному производству. Это 1760-1770-е годы, связанные с появлением парового котла Ивана Ползунова, а на Западе - изобретения Джеймса Ватта. Если бы не было первой промышленной революции, не случилось бы Великой французской буржуазной революции, сформировавшей популяцию под названием "рабочий класс".

Чем чреват протест против технического прогресса?

Леонид Вайсберг: Промышленные революции способны вызвать социальные потрясения, переформатирование общества. Почему в 1861 году Александр II решил освободить крепостных крестьян? Потому что в городах были нужны рабочие руки. Мы стоим на пороге чего-то подобного. Происходит освобождение труда, на наших глазах умирают профессии. В XVIII веке в Англии промышленная революция привела к появлению движения луддитов - людей, которые ломали и уничтожали машины. Это было мощное движение, всколыхнувшее многие европейские страны. А ведь, казалось бы, освобождение труда - благо. Но лишние люди нашли способ сплачиваться, превращаться в монолитное общество, создавая свою субкультуру. Луддитские песни изучают до сих пор. Эти люди определили очень многое. Они затормозили прогресс. По существу, это была война миров, что предопределило глобальные социальные потрясения.

С одной стороны - появляются лишние люди, с другой - объединяются профессионалы. В условиях цифровой экономики к созданию проектов привлекаются представители разных компаний из разных стран.

Леонид Вайсберг: Ничего не вырастает из ничего, этой модели работы уже два десятка лет, теперь она приобретает более конкретные формы. Все, что происходит сейчас, - некое осознание пройденного. Теперь мы разрабатываем не бумажные, а цифровые чертежи в разных программах и отправляем их за сотни километров прямо на сервер, управляющий оттуда станками какого-то завода. Переход к умным фабрикам будет постепенным, для расцвета нового производства понадобится еще лет двадцать, это будет происходить точечно и не по приказу. .