Версия для печати
Вернуться к списку

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ НАУКА УВЯЗЛА В ФОРМАЛИЗМЕ

Число защит по экономическим наукам в России велико, а настоящих учёных-экономистов ничтожно мало. Кто виноват и как поправить эту диспропорцию, – попытались решить в споре Александр Либман, младший профессор международной политической экономии Франкфуртской школы финансов и менеджмента и Алексей Кузнецов, руководитель Центра европейских исследований Института мировой экономики и международных отношений РАН на дискуссии в МГУ, организованной Ассоциацией независимых центров экономического анализа.

Что не так в российской экономической науке? Эмоциональное – «всё не так» или «такой науки вообще нет в России» – Александр Либман фактически подтвердил результатами собственного исследования этого вопроса. Он исключил «верхушку айсберга» – небольшой процент хороших работ единичных экономических школ, которые смотрятся достойно на международном уровне, и присмотрелся к основному массиву проводимых в России экономических исследований, взяв за основу 552 автореферата защищённых докторских диссертаций по экономике за 2007–2010 годы. Пришёл к выводам, которые, собственно, всем и так известны, но официально не признаются (уж очень некрасивые), а если и всплывают на поверхность, то преподносятся как нечто из ряда вон выходящее и приводят к большим скандалам. Впрочем, если говорить о ситуации вообще, без обличений и разоблачений конкретных личностей, можно рассчитывать на серьёзное обсуждение вопроса. Что и было реализовано в ходе дискуссии.

Итак, первое, что отметил г-н Либман в авторефератах: российские учёные-экономисты максимально концентрируются на практических вопросах. Основные исследования ведутся по экономике регионов, отраслей и общественного сектора. Традиционные направления – макро- и микроэкономика – представлены в меньшинстве. Почти в 2/3 авторефератов утверждается, что представленные в них результаты соответствуют мировому уровню или даже превосходят его и уже внедрены органами власти какого-нибудь города N.

По цитируемости в российских экономических работах среди зарубежных классиков лидируют Адам Смит, Джон Кейнс и Карл Маркс, а такой именитый современник, как Пол Кругман, специализирующийся, в частности, на вопросах пространственной экономики, не входит даже в тридцатку самых цитируемых авторов, и это несмотря на обилие работ по экономике регионов! Математические методы представлены описанием простых коэффициентов корреляции или простых математических критериев, например: «расчёт должен осуществляться по формуле дисперсии», и приводится сама формула дисперсии – без расчётов.

«Исходя из этого, прихожу к выводу, что российская экономическая наука носит церемониальный характер, – говорит Александр Либман. – Все основные звенья, которые должны быть представлены в экономической науке, в ней есть: и ссылки, и эконометрика, и нацеленность на решение практических задач, но всё это не больше чем формальность, дань церемонии».

Ситуация в России не исключительная. Почти все страны сталкивались с похожими проблемами на определённых этапах развития. Рецепт, с помощью которого можно поставить на ноги экономическую, да и любую другую науку, давно известен: введение международной экспертной оценки исследовательских работ, интернационализация науки.

«Пытаясь опубликовать результаты даже в самых слабых международных журналах, учёный вынужден как минимум хорошо разрабатывать теоретическую базу, – отмечает Либман. – Таким образом, постепенно преодолевается локальная монополия, развивается конкурентоспособность работ».

Инструменты для стимулирования интернационализации науки в разных странах различны. Так, Китай поощряет своих учёных за достижение определённых формальных критериев соответствия мировому уровню. Но этот нехитрый способ, снимая одну проблему, порождает другую: китайских учёных, чрезмерно нацеленных на публикацию работ в ведущих мировых журналах и участие в международных конференциях, всё чаще уличают в жульничестве, неэтичном поведении при осуществлении исследований и публикации результатов. Французы пошли по пути организации новых научных центров за рамками традиционной системы науки (Тулузская школа экономики), в которых всё исключительное – от порядка аттестации профессоров до условий и оплаты труда, и при этом высокая централизация назначений и контроля. В Голландии, Швеции и других небольших государствах просто искоренили само понятие «национальная наука», сделав ставку на международный рынок труда. Германия инвестирует в поддержание высокой конкуренции за каждую профессорскую ставку, стимулирует мобильность учёных внутри страны.

Все эти варианты, по мнению Либмана, имеют некоторые издержки. И для России, у которой уникальная история экономической науки, в чистом виде не подходят. «В России любые способы стимулирования к интернационализации возможно применять только к молодым кандидатам наук, – считает Либман. – 45-летних доцентов, а тем более завлабов 55–60 лет нет смысла беспокоить».

В этом случае верхушка айсберга, олицетворяющая собой передовую науку, будет расти, а нижняя часть, конечно же, никуда не денется. Но это будет вполне приемлемый вариант развития экономической науки, способный значительно повысить её качество.

Впрочем, и этот способ, как показал руководитель Центра европейских исследований Института мировой экономики и международных отношений РАН Алексей Кузнецов, представляющий в дискуссии «взгляд изнутри», связан с большими рисками. «Если ориентироваться только на молодых учёных, выплачивать им бонусы за статьи в статусных журналах, отправлять на международные конференции и стажировки, то кончится всё тем, что они уедут в западные научные центры, под адресом которых проще опубликоваться и где карьерные перспективы более привлекательные, – пояснил он. – Лучшие останутся там, худшие вернутся, и здесь начнётся битва между теми, кто уехал и вернулся, и теми, кто никуда не уезжал».

Чтобы не делить настоящих учёных-экономистов по возрасту и не создавать искусственно нездоровую конкуренцию в этой среде, Кузнецов предлагает проводить централизованную политику перевода на английский язык и продвижение в международные базы данных ведущих российских экономических журналов. Но, к сожалению, нет такого лекарства, которое не грозило бы побочными эффектами. На дискуссии присутствовал представитель как раз одного из таких изданий – «Вопросы экономики», который признался, что да, переводы и продвижение на мировой рынок журнала готовятся, но в редакцию почти не поступает полноценных исследовательских статей, в основном обзоры, и нет уверенности, что, даже переведённые на английский, такие работы привлекут к себе внимание всего мира.

Помимо описанных выше рецептов, для оздоровления российской экономической науки Алексей Кузнецов предлагает отфильтровать от общего количества учёных обладателей учёных степеней, реально никогда не занимавшихся исследовательской работой. Противостоять липовым диссертациям, по его мнению, должны правоохранительные органы и само общество, которое в этом случае может с пользой проявить гражданское самосознание. Как, например, немецкие общественные организации, вынудившие уйти в отставку из-за плагиата в научной работе самого министра обороны Германии Карла-Теодора цу Гуттенберга.

Правда, этот радикальный способ борьбы за чистоту рядов в России едва ли приведёт к должному эффекту: по данным самого Кузнецова, из 29 человек в российском правительстве 18 имеют учёные степени, и 8 из них – по экономическим наукам. Судите сами, насколько реальна эта «охота на ведьм».

С другой стороны, каждый из предложенных способов лечения экономической науки при определённом организационном подходе может быть полезен и даже необходим. Главное, чтобы благородные цели реформ в очередной раз не свелись к церемониям.