Андрей Милёхин окончил факультет психологии Ленинградского государственного университета и аспирантуру Российской академии государственной службы при президенте РФ. Доктор социологических наук, кандидат психологических наук, директор-координатор ассоциации Gallup International/WIN по Восточной Европе и странам СНГ.
На заседании президентского Совета по науке и образованию в Кремле 20 декабря 2013 года президент РАН Владимир Фортов отметил: «Социологические рейтинги показывают, что РАН, несмотря на оголтелую критику последних месяцев, сохраняет максимальный в стране рейтинг доверия — это 67 процентов». Откуда взялся и чем объясняется этот весьма внушительный показатель? В июле и ноябре 2013 года исследовательский холдинг РОМИР, эксклюзивный представитель международной исследовательской ассоциации Gallup International/WIN в России и странах СНГ, провел социологические опросы с целью оценить уровень доверия россиян к социально-политическим институтам, а в ноябре — дополнительно выявить их отношение к проводимой реформе Российской академии наук (РАН). Откликнувшись на просьбу прокомментировать результаты исследования, президент холдинга, доктор социологических наук Андрей МИЛЁХИН дал интервью обозревателю «Новой газеты» Юрию БАТУРИНУ.
— Андрей Владимирович, в ваших исследованиях показателя уровня доверия к социально-политическим институтам Академии наук прежде не было. Почему РАН вдруг добавилась к вашему традиционному набору субъектов, доверие к которым измеряется?
— Нас подтолкнула к этому поразительная глупость, сопровождавшая начало реформы РАН. На одном из ученых советов в Академии я услышал, что критерием оценки эффективности работы ученых является индекс цитируемости их публикаций в международных системах, таких как Scopus. Разве это не абсурд, если не сказать преступление? Ладно, если речь идет, скажем, о социологии или психологии — может, и невелики секреты. А если это физики-ядерщики или космические разработки? Это просто диверсия какая-то!
— По вашим данным, оказалось, что РАН — абсолютный лидер по индексу доверия. Чем вы это объясняете?
— Результат интересный, и в его объяснении есть три составляющих. Индекс доверия рассчитывается путем вычитания числа «недоверяющих» из числа «доверяющих». У лидеров по индексу доверия мало «недоверяющих». А выше доверие всегда к тем, с кем люди не имеют непосредственного соприкосновения.
— А как же правительство? Оно в вашем списке в середине по индексу доверия, который близок к нулю. Разве люди с ним непосредственно соприкасаются?
— Правительство для гражданина — это пирамида, которая опускается до конкретного чиновника, с которым каждому приходится иметь дело. И наш результат лишь отражает общую неэффективность системы государственного управления.
— Вернемся к двум другим составляющим индекса доверия.
— Для доверия важно, чтобы у института был сильный лидер. Возьмите президента РАН Владимира Фортова. Когда началась реформа, его стали часто показывать по телевидению: в правительстве, в Государственной думе, у президента страны. И люди увидели настоящего академика, каким его себе и представляли, — большого, мудрого, скупого на слова…
И, наконец, унизительное положение, в которое поставили РАН инициаторы и проводники реформы. Подумайте, десяток чиновников, имен которых никто не знает, создали «концепцию», которую и начали немедленно осуществлять. Уважаемых людей, академиков и в целом ученых публично обидели. Нелепость ситуации вызывала дополнительное сочувствие Академии.
Таким образом, помимо веками сформированного в нашей стране уважения к науке, естественное желание верить в мечту (о выдающейся науке, сильной армии и т.д.), сильные лидеры и традиционная в России реакция на неправедные гонения создают лидеров доверия.
— Ваш ноябрьский социологический опрос показывает слабое знание гражданами сути проводимой реформы РАН. Как связаны «знание» и «доверие», «незнание» и «недоверие»?
— Видите ли, для людей не все происходящее вокруг одинаково актуально. Это нормально. Что-то для них — близко, что-то — абстрактно. Современная тенденция развития нашего общества состоит в том, что интерес к общественным институтам снижается, тем более что ряд из них профанирован. Интересы людей все более спускаются от самого общего к городу, подъезду, семье. Но не имея общего смысла, общество начинает распадаться. Инстинкт самосохранения заставляет общество верить. Мы верим в знания (фраза парадоксальная для ученого, но естественная для простого человека), верим в то, что кто-то за нас беспокоится. И потому доверяем.
— Как по формулировкам ваших вопросов воспринимают «доверие» опрашиваемые? Доверие — это нечто рациональное, основанное на расчете или на чувстве? Это социальное доверие или индивидуальное доверие?
— Конечно, для опрашиваемых это более социальный вопрос, а их ответ основывается скорее на чувстве и потому индивидуализирован. Мы готовы выполнять свои общественные функции, но нам хотелось бы на кого-то опираться, чувствовать заботу о себе. Когда лично соприкасаешься с работой какого-то государственного института, доверие начинает уступать место личным ощущениям. С полицейскими люди сталкиваются больше, чем с учеными. Поэтому к полиции — самое высокое недоверие.
Под текст
Кроме РАН, доверяют церкви и президенту
В июле РОМИР выяснил, а в ноябре подтвердил в повторном опросе, как мы, российские граждане, профессионально не связанные с научной сферой, воспринимаем реформу Российской академии наук (РАН) и насколько доверяем Академии и другим социальным институтам (см. Romir.ru от 3 декабря 2013 «Церкви доверяют, науку уважают» и от 10 декабря 2013 «Россияне пессимистично оценивают реформу РАН»). Как выяснилось, большая часть опрошенных считает, что без РАН науки не бывает, без науки не будет нас, а доверять, кроме Академии, можно только церкви и президенту России. По данным опроса, на Академию надеются больше, чем на Сколково и РОСНАНО. Похоже, «реформа» только сделала РАН более популярной.
Согласно опросу, индексы доверия социальным институтам, через «руки» которых прошел законопроект о реорганизации РАН, приблизились к нулю или даже ушли в минус: правительство — в июле 10 пунктов, в ноябре 1 пункт; Министерство образования и науки — в июле 6 пунктов, в ноябре 1 пункт; Совет Федерации — в июле индекс составлял –1, в ноябре опустился до –15; Государственная дума — в июле –9, в ноябре индекс упал аж до –26. Эффект бумеранга настиг и СМИ: индекс доверия к телевидению и прессе за три месяца упал на 9 пунктов и составил к концу года –12.
РОМИР установил, что 50% респондентов отдают государству функцию финансирования и развития условий для полноценной жизнедеятельности науки, оставляя научному сообществу свободу выбора научных направлений. А 35% считают, что государство должно жестко определять научный курс.
Анастасия ИВАНОВА