http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=186ba9dd-36c3-4db8-9427-1f7f87febbf7&print=1© 2024 Российская академия наук
Что способно кардинально оживить отечественную биомедицину
Наблюдательный совет госкорпорации «Роснано» одобрил проект по созданию первого в России склада высокочистых реактивов на десятки тысяч позиций, а также службы их экспресс-доставки. О том, как проект способен кардинально оживить отечественные биомедицину и профильную отрасль промышленности, в интервью Ивану Стерлигову рассказала Татьяна Николенко, директор госкорпорации по инфраструктурным программам в области химии и биологии.
Справка STRF.ru:
Николенко Татьяна Гордеевна, директор по инфраструктурным программам в области химии и биологии госкорпорации «Роснано»
Татьяна, чем обусловлено обращение госкорпорации к теме поставки реактивов?
— Если на Западе исследователь-экспериментатор делает заказ реактивов по льготным ценам и получает их уже утром следующего дня, то его российский коллега не только переплачивает вдвое, но и ждёт своего заказа два месяца.
Принципиально важной задачей «Роснано» является создание механизмов, позволяющих запустить инновационные отрасли экономики. Здравоохранение и биотехнологии занимают в нашей работе важное место, а именно в этих отраслях ситуация с реагентами в стопоре, что затрудняет поступательное движение и развитие. В биомедицинской сфере принципиальную роль играют эксперименты: проще говоря, капать реагенты в пробирку нужно как на этапе разработки, так и при испытаниях продуктов, и при последующем их производстве и контроле качества.
В СССР химики-синтетики были традиционно сильны. Некоторые наши компании — ChemBridge, «ХимРар», «Асинекс» — до сих пор являются мировыми лидерами в области заказного химического синтеза. Тем не менее производство готовых высокочистых реактивов в стране отсутствует. Эти реактивы совершенно необходимы в наукоёмких областях, и сегодня Россия практически целиком закупает их по каталогам зарубежных компаний — Thermo Fisher Scientific, Sigma-Aldrich и т.д. При этом в России есть масса компаний и химиков-одиночек, которые синтезируют реактивы и продают их на Запад тем же самым каталожным компаниям. Часть этой продукции затем возвращается к нам обратно под западными брендами. Причём ни одна из каталожных компаний не имеет в России своего склада, все работают через дистрибьюторов. Таможенная зарегулированность и сложность транспортировки соединений, часто требующих специальных условий (лицензии, температурный режим и т.д.), приводит к тому, что налаженного сервиса доставки продукции у нас не существует. В результате всего этого цена реактивов для российских конечных потребителей возрастает в несколько раз. Нередко реактивы приходят через полгода или вообще не приходят. Понятно, как всё это сказывается на эффективности науки и производства. В ходе экспериментов постоянно возникает необходимость использования новых реагентов, проверки новых идей. В развитых странах это можно сделать сразу, у нас — через несколько месяцев. Исследователям остаётся только искать коллег, едущих на Запад, и просить их провести что-то нелегально в багаже.
С учёными понятно, но средний бизнес наверняка находит какие-то решения?
— Системного, инфраструктурного решения нет. Некоторые компании в состоянии формировать склады, но там чаще держат простые в хранении реактивы, далеко не покрывающие всех потребностей. Скажем, ранее упомянутые химики-синтетики, работавшие с 1990-х годов по западным заказам, часто эти заказы срывали из-за задержек с доставкой исходных реактивов. В итоге, несмотря на то, что химик-синтетик здесь стоит в несколько раз дешевле, чем на Западе, почти все заметные на этом рынке российские компании открыли свои филиалы в США и Азии. Для них основная причина увода по крайней мере части бизнеса из России заключается именно в невозможности наладить своевременные и гибкие поставки реактивов.
Возьмём другой пример — российский рынок диагностических наборов для медицинских анализов. Чаще всего их производят отечественные фирмы на базе реактивов иностранных компаний. У одного из крупных производителей наборов для ПЦР-тестов в штате 60 человек занимаются растаможиванием, закупками и всяческим взаимодействием с продавцами реактивов — это однозначно характеризует ситуацию. А платим за всё это в конечном счёте мы с вами.
К 2014 году мы планируем занять не менее 20—25 процентов российского рынка высокочистых реактивов. Принципиально цены мы не обрушим, так как создание цивилизованного сервиса стоит недёшево.
Что изменится со стартом проекта, поддержанного «Роснано»?
— На первом этапе мы создадим инфраструктуру (склад, транспортную логистику, базу данных с возможностью онлайн-заказа и т.д.), получим лицензии и начнём закупать у западных каталожных компаний продукцию по низким оптовым ценам. Наша цель — обеспечить доставку любого из выбранных нами 10-15 тысяч реактивов в течение 24 часов по Москве и области и 48—72 часов по России. Конечно, у нас будет и доставка на заказ, причём за счёт наличия всех лицензий и отлаженной логистики её сроки удастся сократить до двух недель.
В 2010 году ассортимент вырастет до 20 тысяч позиций, начнётся создание линий фасовки и контроля качества собственных реактивов, которые мы планируем закупать у российских производителей.
Реализация третьего этапа (2012—2014 годы) предполагает доведение ассортимента до 25 тысяч позиций и формирование первого российского каталога высокочистых химических и биохимических реактивов.
Торговля и экспресс-доставка начнётся в течение месяца после регистрации проектной компании. Естественно, весь импорт будет «белым».
Для России это новшество?
— Сложный вопрос. Из-за зарегулированности несанкционированный ввоз распространён очень широко. Мы проверяли ситуацию с товарами одной из каталожных компаний и выяснили, что отгруженных в Россию реактивов в десять раз больше, чем прошедших таможню. Причём это явно не научные сотрудники, везущие что-то в чемоданах. В чемоданах столько не провезёшь.
Такая ситуация особенно ударяет по тем сегментам потребителей, для которых легальность реактивов является жизненно важной, — это не только клиническая диагностика, но и анализы МВД и ФСБ, антидопинговых служб.
В России есть ряд небольших фирм, занимающихся синтезом реактивов для крупных западных каталожных компаний. Они продают им свою продукцию по шесть евро за 100 грамм. После путешествия в Европу и обратно эти реактивы становятся доступны российским потребителям по 70—120 евро. И это средняя итоговая наценка Российский рынок дистрибуции реактивов весьма слабо консолидирован.
Возможно, это, а также невозможность создать крупный склад без помощи государства связаны как раз с его полулегальным характером?
— На рынке сегодня действует почти 300 дистрибьюторов, в среднем выручка компаний не превышает 10 миллионов евро. Мы же потратим серьёзные средства на создание цивилизованного бизнеса с сертифицированным складом, холодными комнатами и спецпомещениями для лицензированных реагентов. При больших объёмах закупок получение лицензий оправдано не только с юридической, но и с коммерческой точки зрения. Небольшие компании, доставляющие реактивы на заказ, не в состоянии этого сделать, у них нет необходимых средств и компетенций.
Не окажутся ли легальные реактивы дороже полулегальных?
— Нет, цены за счёт эффекта масштаба будут дешевле. Кроме того, учитывая доставку за 24 часа, а не два месяца, наши предложения будут гораздо привлекательнее. К моменту выхода «Роснано» из проекта (2014 год) мы планируем занять не менее 20—25 процентов российского рынка высокочистых реактивов, который в 2008 году оценивался в 682 миллионов долларов. Принципиально цены мы не обрушим, так как создание цивилизованного сервиса стоит недёшево.
Как будете определять ассортимент?
— Логика развития нашего проекта будет зависеть от общего развития в России здравоохранения и наук о жизни. На сегодня, по нашим оценкам, страна нуждается в 25 тысячах позиций высокочистых химических и биохимических реактивов. Каталог Sigma-Aldrich насчитывает 350 тысяч позиций, но больше 25 тысяч нам на нынешнем этапе не потребить. Определяя ассортимент, мы тесно работали с исследователями и производственниками, опросили профильные институты РАН и РАМН, несколько десятков русскоязычных профессоров-биологов и топ-менеджеров биотехнологических компаний за рубежом. При этом на конечный ассортимент мы выходим не сразу, а начинаем лишь с 10-15 тысяч позиций. Список доступных позиций планируем обновлять раз в полгода, и будем только приветствовать запросы включить в него тот или иной реактив.
Действует ли при отборе ассортимента и потребителей критерий принадлежности к нанонауке и нанотехнологиям?
— Мы ориентируемся на инновационный сектор, а это наиболее наукоёмкие технологии, в том числе, в биомедицине. Трудности с реагентами ограничивают развитие всех компаний этого сектора, включая нанотехнологические. Решая инфраструктурную задачу, мы, естественно, не в состоянии отделить «нанопотребителей» от прочих.
У одного крупного российского производителя наборов для ПЦР-тестов в штате 60 человек занимаются растаможиванием, закупками и всяческим взаимодействием с продавцами реактивов — это однозначно характеризует ситуацию с инфраструктурой в отрасли.
Основными потребителями ваших реактивов станут учёные?
— Это не совсем так. Сегмент клинической диагностики будет занимать в продажах около 20 процентов. Пять—десять процентов, как предполагается, будут потреблять лаборатории допинг-контроля. Широко представлен заказной химический синтез, непосредственно связанный с российской инновационной фармакологией. Кроме того, отечественные фармпроизводители сегодня серьёзно зависят от импортируемых фармсубстанций, и они тоже входят в число наших потенциальных клиентов. На ВПК, МВД и ФСБ придутся, как ожидаем, ещё девять—десять процентов. Академические институты, разумеется, также будут нашими клиентами.
Как я понял, на первом этапе проекта реактивы будут полностью закупаться за рубежом, а на втором должны появиться российские поставщики. Расскажите о них подробней.
— В России сейчас есть ряд небольших фирм, занимающихся синтезом реактивов для крупных западных каталожных компаний — Acros Organics, Sigma-Aldrich и т.д. Ситуация совершенно фантастическая: они продают на Запад свою продукцию, скажем, по шесть евро за 100 грамм. После путешествия в Европу и обратно эти реактивы становятся доступны российским потребителям по 70—120 евро. Причём это средняя итоговая наценка, есть и более вопиющие примеры.
Почему отечественные потребители не покупают у отечественных производителей напрямую?
— Всё просто: пусть компания производит 50, 100, даже 300 позиций — это не каталог. Потребитель не будет метаться от одной фирмы к другой и спрашивать, кто ему что может синтезировать. Ещё проще с маленькими фирмами и химиками-одиночками: сегодня у них есть нужные компоненты и синтез идёт, завтра исходные компоненты не пришли или химик решил позаниматься наукой и т.д.
Решить проблему может централизованная система закупки реактивов у российских производителей и последующей дистрибуции. К такой схеме мы планируем прийти на втором этапе проекта. Для её успеха необходимы гарантии качества поставляемых реагентов. Именно поэтому мы уже сейчас готовим линию контроля качества и линию фасовки, которые будут введены на втором этапе. Будет создана база данных российских производителей, способных регулярно поставлять высокочистые реактивы. К моменту выхода «Роснано» из проекта должен быть создан первый российский каталог высокочистых химических и биохимических реактивов. По нашим оценкам, отечественным производителям под силу заместить до 40 процентов наименований реактивов. Поэтому, я надеюсь, склад окажет мощное положительное влияние на нашу химическую и биомедицинскую отрасли.
По нашим оценкам, отечественным производителям под силу заместить до 40 процентов наименований реактивов. Кто выступил инициатором и соинвестором проекта?
— Изначально к нам обратился заявитель — физическое лицо. Человек этот уже больше 10 лет в профильном бизнесе и является в нем серьёзным инноватором. В частности, он первым предложил создавать склады в России, первым ввёл авиадоставку. Он вышел на нас с идеей. После корректировки, основанной на наших переговорах с остальными участниками рынка — каталожными компаниями и дистрибьюторами, мы сочли её достойной поддержки.
«Роснано» вместе с ним создаёт проектную компанию в форме российского ООО, в котором мы будем владеть 47,6 процентами акций. По итогам первого года работы возможно предоставление дополнительного займа. Так как работать компания будет в России и торговать за рубли, точные финансовые параметры будут зависеть от курса рубля к евро.
На каком этапе проект должен стать прибыльным?
— Надеемся, прибыль появится быстро, на втором году. Это связано с тем, что основные траты пойдут на закупку самих реактивов. Окупаемость достигнем на четвёртый год, а на шестой, в 2014 году, выручка будет чуть больше 550 миллионов рублей. Оговорюсь, цены в рублях осени 2008 года. Внутренняя норма доходности ожидается около 42 процентов. Конечно, основную прибыль принесут пять-десять тысяч позиций, остальные — в чистом виде обеспечение инновационной инфраструктуры.
Не откажется ли от них соинвестор после выхода «Роснано» из проекта?
— Отмечу, что мы поставили перед проектом инфраструктурную задачу, а не задачу максимизации прибыли. В связи с этим для заявителя предусмотрены штрафные санкции за преференции «коммерческим», а не «инфраструктурным» реактивам.
Сам выход может заключаться в продаже нашей доли стратегическому инвестору, например, одной из каталожных компаний, что автоматически расширит ассортимент. Добавлю, что мы рассматриваем возможность поддержки аналогичных проектов, чтобы не поощрять монополизацию.
Как способен скорректировать ваши планы текущий кризис?
— Мы надеемся, что критического обвала в потреблении реактивов не будет. Во-первых, в значительной степени деньги на них идут от государства. Помимо программ Минобрнауки, РАН, текущих расходов Минздрава, МВД и т.д., существует Стратегия развития фармотрасли, которая задаёт вектор создания оригинальных отечественных препаратов. Клиническая диагностика также вряд ли сократится — от трат на здоровье люди отказываются в последнюю очередь. И, конечно, допинг-контроль в преддверии Олимпиады—2014 находится на подъёме.