Версия для печати
Вернуться к списку

МИХАИЛ КОВАЛЬЧУК: "НУЖЕН ГЛОБАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ"

Заинтересованный читатель, наверное, помнит, как предвыборной весной 2004 г. начинался громкий политический детектив с участием Ивана Рыбкина. Перед неожиданным исчезновением кандидат в президенты России и бывший председатель Госдумы заявил, что он знает имена теневых олигархов, особо приближенных к Владимиру Путину. В этом списке был назван и Михаил Ковальчук, "советник президента по науке". Никаких доказательств Иван Рыбкин не привел, не появились они и по сей день. Из всего сказанного Рыбкиным правдой по-видимому, является лишь то, что директор Института кристаллографии РАН, директор РНЦ "Курчатовский институт", член-корреспондент РАН Михаил Ковальчук действительно неплохо знаком с Владимиром Путиным, поскольку является ученым секретарем Совета по науке, технологиям и образованию при президенте РФ.

- Михаил Валентинович, чем сейчас занимается совет?

- Главная цель совета - информировать президента о том, что происходит в научной сфере, формулировать приоритетные научные направления. Поскольку мы говорим об экономике, основанной на знании, о построении общества, которое будет развиваться за счет интеллектуального продукта, то эта сфера крайне важна. В совет, созданный по президентскому указу 8 ноября 2001 года, сейчас входят 33 человека, включая председателя. Это ведущие ученые, видные представители российской науки и образования. Совет проводит регулярные рабочие заседания, на которых обсуждаются самые актуальные проблемы.

Процессы распада в 90-е годы так или иначе затронули и научные учреждения. Научная сфера слабо поддерживалась государством, и каждый институт стремился элементарно выжить тем или иным способом. Задача сегодняшнего дня консолидировать научный потенциал, чтобы иметь эффективную научную систему, нацеленную на решение крупных приоритетных проблем.И этот процесс уже пошел.

Задача совета и в том, чтобы обеспечить поиск общей научной идеи, общей идеологии, необходимой для консолидации. Медленно, но верно мы движемся в правильном направлении.

- После стольких лет хозяйственной неразберихи, воровства есть ли в современной России научный потенциал, чтобы вывести ее на уровень современной инновационной экономики мирового уровня?

- Убежден, что да. Позвольте, я попытаюсь объяснить процессы, происходящие в нашей науке, пользуясь образами моих любимых художников - импрессионистов. (До того, как поступить на физфак, я хотел стать искусствоведом.) Если они изображали лес, то писали не отдельные кусты и деревья с листочками, а некую стену "зеленого пейзажа". Этот красивый зеленый пейзаж представлял относительно благополучную советскую науку. Но пришла осень, пейзаж резко поменялся: опали листья, исчез зеленый подлесок, и все увидели мощные стволы - каркасную основу, на которой и держится наша наука.

Сегодня должен быть создан новый "пейзаж", должен появиться свежий инновационный "подлесок". Российская наука адаптируется к реалиям рыночного экономического развития страны.

Тут стоит коснуться и пресловутой "утечки мозгов". Сейчас, видимо, правильнее говорить о мобильности интеллектуального потенциала. Этот процесс, затрагивающий не только Россию, имеет во многом положительный характер, особенно для фундаментальной науки, поскольку способствует быстрому обмену идеями и ускоряет интеграционные процессы в мировом научном сообществе.

Приведу пример из близкой мне области. Многие наши сотрудники занимают ключевые должности в ведущих научных центрах мира, использующих синхротронное (рентгеновское) излучение. Мы поддерживаем с ними связь. И уже начинается обратный процесс: часть людей хочет вернуться и работать в России. За рубежом они находятся в основном на второстепенных ролях. И если они хотят большего, то это можно сделать только тогда, когда за тобой стоит страна, которой ты нужен и которая тебя поддерживает. Страна, для которой наука и образование являются приоритетными.

- Ваши концепции перехода страны к экономике, построенной на достижениях науки, я впервые услышал на Венчурной выставке-ярмарке в Петербурге в 2001 году. Вы тогда сказали, что сообщество начинает "обучаться правильным словам: венчур научились выговаривать, скоро поймут, что это такое". Четыре года прошло, какие, по вашему мнению, успехи у сообщества в понимании того, что наука должна двигать современную экономику?

- Очень большие. Четыре года назад многое воспринималось в штыки, раздраженно, неадекватно. Но, что интересно, так было не только в России, но и за рубежом. Мы обсуждаем эту тему с западными коллегами, с директорами крупнейших научных центров. Не надо думать, что проблемы только у нас, там происходят схожие процессы.

Государство играет решающую роль в развитии науки, поскольку инновационная экономика требует сильной и эффективной науки. Для того чтобы экономика, основанная на знаниях, заработала, государство обязано выполнить несколько условий. Понятно, надо поддерживать то, без чего страна не может жить, существует набор "критических" технологий, но нужны и технологические прорывы. Необходимо выбрать несколько прорывных направлений - насколько хватит резервов. Этот выбор и должен обеспечить России прорыв на триллионный рынок мировой высокотехнологичной продукции, который сейчас делят между собой другие страны.

Вторая наша забота - обеспечить законодательную базу использования ресурсов науки и в первую очередь интеллектуальной собственности, чтобы знания можно было легко и легально вводить в хозяйственный оборот. Должны быть созданы условия для трансфера технологий, коммерциализации знаний. То, что в советские времена называлось "внедрением". Раньше административным путем внедряли в военно-промышленный комплекс, а сегодня условия диктует рынок.

Третья задача - возродить в общественном сознании образ науки как источника улучшения качества жизни и повышения благосостояния нации.

И последнее. Нельзя противопоставлять сырьевую экономику инновационной. Сегодня мы живем за счет сырьевой экономики, за счет экспорта. Поэтому существенные инновации должны быть сделаны как раз в сырьевом секторе, где получаются реальные деньги. Если использовать ресурсы не только как сырье, но и как средство для перехода к инновационной экономике, это может стать огромным преимуществом.

- Насколько я знаю, за последние три года в стране создана приличная инфраструктура для трансформации научных знаний в экономику: десятки технопарков, центры трансфера технологий, венчурные фонды. Но на последней Венчурной ярмарке в Петербурге руководители центров трансфера технологий жаловались мне, что они не могут найти по-настоящему масштабных проектов.

- Дело в том, что в последнее десятилетие ученые зачастую боролись за выживание и поэтому во многом утратили способность формулировать масштабные проекты. Алгоритм выживания - это суверенизация на всех уровнях. Большинство институтов превратилось в набор квазиавтономных лабораторий. Алгоритм развития качественно другой. Если для выживания нужно размежевание, то для развития - консолидация. Поэтому стране так необходим новый масштабный проект, подобный атомному или космическому.

- В 2005 году вас назначили директором РНЦ "Курчатовский институт". До этого вы возглавляли Курчатовский центр синхротронного излучения и нанотехнологий. Когда, по вашему мнению, мы сможем увидеть первые результаты работы в области нанотехнологий, которые можно будет внедрить в экономику?

- В современном понимании мы имеем дело с нанотехнологиями там, где манипуляции с атомами дают возможность создавать принципиально новые материалы и системы с заданными свойствами.

В начале 60-х годов многие читали книгу Норберта Винера "Кибернетика". В книге предсказывалось появление науки бионики, которая станет основой для создания принципиально новых приборов бионического типа, построенных по тем же принципам, что и живая природа. Например, аналога человеческого глаза - уникального по эффективности детектора электромагнитного излучения. Но до сих пор значительных успехов в этом направлении не достигнуто. Логика развития науки подвела нас к такой возможности только сегодня. Перспективы развития нанотехнологий связаны не только с умением оперировать отдельными атомами, но и с изменением самих принципов организации науки.

Поясню свою мысль на следующем примере. Сильно упрощая, задачу создания бионического аналога глаза можно описать так: глаз - это белок родопсин. Из этого белка нужно сделать некую пленочную структуру и научиться встраивать ее в специальную микросхему. Для решения этой задачи нужны: физиолог, который понимает, как работает зрение на уровне нейронов; молекулярный биолог, который знает, как функционирует молекула родопсина на атомарном уровне; физик-кристаллограф, который сумеет создать кристалл белка родопсина и сможет расшифровать с высоким атомарным разрешением структуру этого белкового кристалла. Далее, нужны физик и химик, знающие, как получить двумерную белковую пленку, сделав ее стабильной, прочной и воспроизводимой; нужен инженер-системотехник, чтобы разработать на базе интегральной схемы систему считывания сигнала от двумерной белковой пленки-детектора. Только при таком комплексном подходе становится реальным создание подобного уникального прибора. Есть еще и следующий шаг. У змеи слабое зрение, но она хорошо "видит" в инфракрасной области, у нее колоссальная термочувствительность. Тепловой сенсор змеи, ее тепловое зрение, позволяет чувствовать разницу температур в сотые доли градуса, это и создает в головном мозге змеи изображение жертвы. Надо выделить стволовые клетки из этого биосенсора змеи и сделать из молекул датчик, который будет чувствовать тысячную долю градуса - вот это и есть новый, нанотехнологический подход.

Но пока нет настоящей междисциплинарной команды, которая будет работать на четко поставленную общую задачу, пока не отлажен междисциплинарный диалог, -серьезного результата не будет. А вся нынешняя структура организации науки и в мире, и у нас во многом противоречит решению междисциплинарных проблем.

Поэтому масштабное развитие нанотехнологий в любой стране может происходить сегодня только на базе крупных научных центров и только на междисциплинарной основе. Примером такого подхода может служить кристаллография - наука, в которой я работаю почти 35 лет. Она междисциплинарна по своей сути. Возникла как часть геологии при анализе минералов. Химические исследования элементов, составляющих кристалл, сделали ее частью химии, и, пополнившись физическими методами исследования (в первую очередь рентгеноструктурным анализом), кристаллография превратилась в самостоятельную область физики. Позднее благодаря расшифровке структуры многих биологических объектов кристаллография обогатила биологию.

Подобные процессы происходят сегодня в масштабе всей системы организации научных исследований. Мы присутствуем при действительно революционном моменте, когда изменяется парадигма развития самой науки. Весь прошлый XX век наука пыталась понять, как устроен мир, поэтапно проникая в глубь материи, и достигла на этом пути огромных результатов. Постепенно количественный рост знаний перешел в качественный, изменилась парадигма развития науки - от метода анализа (постижения природы) к методу созидания, синтезу. А это означает полное изменение всей методологии науки и системы ее организации.

В природе нет ни биологии, ни геологии, ни химии: природа едина. Но ученые стали вычленять из нее более простые модельные "куски", которые, в свою очередь, делились и развивались по узкоспециальным направлениям. Одна только физика разделилась на десятки областей -ядерная физика, физика плазмы, физика твердого тела и прочее, а каждая из таких областей дробилась на еще более мелкие и узкоспециальные. Это дробление и специализация в конечном счете привели к потере общего поля и разобщению научного сообщества. Оно распалось на группы узких специалистов, знающих все детали конкретной проблемы, но не всегда хорошо понимающих, к чему именно эти детали имеют отношение и как их связать воедино, восстановив целостную картину окружающего мира.

По сути - это глубинный исторический, философский процесс: время от времени науке необходимо упорядочивать свой рост, необходима внутренняя реформация, унификация. Когда специализация в науке достигла некоего логического рубежа, пошел обратный процесс. Таким рубежом и стал наноуровень. Когда вы манипулируете атомами, конструируете из них новые материалы и системы, возникает вопрос: кто вы по специальности? Химик, физик, геолог? Вы вновь, как во времена Ньютона, становитесь естествоиспытателем, но уже на качественно ином уровне знаний. Наука вновь становится из узкоспециальной междисциплинарной. Химики, физики, биологи, медики - все должны работать в общем алгоритме, на единую цель. В этом состоит единственная возможность двигаться дальше по тому пути, который называется естественно-научным познанием.

- А что еще, помимо междисциплинарности, характеризует новую парадигму развития науки в наше время?

- Другой существенный момент наряду с междисциплинарностью - сближение органического и неорганического мира. Органическая жизнь - это сложнейшая химико-биологическая субстанция. Человечество пошло по более простому пути, начав изучать, создавать и использовать неорганические материалы, по сути являющиеся упрощенными моделями органического мира. Микропроцессор современного компьютера создан на кремнии, в элементарной ячейке которого всего восемь атомов. Тогда как в элементарной ячейке белкового кристалла могут быть десятки и сотни тысяч атомов. Поэтому полупроводниковое материаловедение полвека делало ставку на кремний и другие неорганические полупроводниковые кристаллы. Многое за это время удалось переосмыслить. Оказалось, что высшие технологические достижения при создании неорганических материалов основаны на тех же принципах, которые всегда существовали в органической природе. Например, в основе создания систем на кристаллах с квантовыми точками лежит принцип самоорганизации - базовый принцип живой природы. Разработанный недавно метод молекулярных пучков, с помощью которого формируются современные многослойные полупроводниковые структуры, имеет свой аналог в органике. Этот метод использовался в органической химии еще в 30-х годах при создании многослойных структур органических материалов. Иными словами, занявшись созданием полупроводниковых материалов, интегральных схем и компьютеров, мы пришли к переосмыслению процессов живой природы. И в этой связи все чаще вместо термина "нанотехнология" используется термин "нанобиотехнология".

Хотел бы отметить некоторые важные, с моей точки зрения, особенности развития сегодняшнего этапа науки. Первое - это переход от анализа к синтезу и, как следствие, изменение методологии исследований - от узкоспециальных к междисциплинарным. Второе - новый этап развития физического материаловедения: переход от полупроводникового к биоорганическому материаловедению, сближение органики и неорганики. Наконец, третье - переход к наноразмерам, который требует принципиально новой схемы организации науки.

- А как связана ваша работа в Институте кристаллографии Российской академии наук и в научном центре "Курчатовский институт"?

- В Институте кристаллографии РАН работают геологи, химики, физики, биологи - полный междисциплинарный набор специальностей. А под крышей РНЦ "Курчатовский институт" два десятка таких учреждений, два десятка различных научных подразделений, у каждого есть своя тематика. Задача сегодняшнего дня - извлечь качественно новый результат из их объединения, так же, как когда-то было при решении атомной или космической проблемы. Сейчас такая актуальная проблема -это энергетика. Она может стать новым глобальным проектом для нашей страны, приоритетом национального масштаба.

У нас есть новые подходы в атомной энергетике, следующие шаги -термоядерная и водородная энергетика. А опорой для этого энергетического проекта должны быть нанотехнологии, нанодиагностика и наноматериалы.

Вся цепочка развития новой энергетики уже сейчас существует в Курчатовском институте...

- Как вы считаете, не относятся ли нанотехнологии к области несбыточных проектов?

- Хочу подчеркнуть, что базовые приоритеты научно-технического развития Евросоюза, Америки, Японии, Китая практически совпадают. Среди такого типа приоритетов -информационные технологии, биотехнологии и нанотехнологии. По первым двум направлениям основные видимые сегодня прорывы уже сделаны и, к сожалению, практически без нашего участия, а вот в нанотехнологиях прорывы только готовятся. Все - на старте, и у нас есть очень приличный задел.

* * *

ДОСЬЕ

Михаил КОВАЛЬЧУК родился 21 сентября 1946 г. в Ленинграде в академической семье ученых-историков. Окончил физический факультет Ленинградского государственного университета в 1970 г. Доктор физико-математических наук, профессор. Член-корреспондент РАН, Директор Института кристаллографии имени А.В.Шубникова РАН. Директор РНЦ "Курчатовский институт". Заведующий кафедрой физики наносистем физического факультета МГУ им. М.В Ломоносова. Ученый секретарь Совета при президенте России по науке, технологиям и образованию. Главный редактор журнала "Кристаллография". Автор более 200 статей в ведущих отечественных и международных научных журналах.