http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=1387758b-0eb1-46db-960d-b503fa5f09e4&print=1© 2024 Российская академия наук
Многие уверены, что влияние кризиса на развитие науки и образования сугубо негативное: сократилось финансирование
Выросшие зарплаты съела инфляция, программы развития отодвинулись на неопределённый срок, бизнес-заказчикам не до НИОКР, слабый рубль удорожил оборудование...
Да, на первый взгляд кажется, что хорошего мало. Однако драматизировать ситуацию не стоит. В сравнении с 2008 годом общий научный бюджет вырос, а не упал; инфляция имеет все шансы притормозить; кое-какое оборудование уже закупили; а бизнес может вдруг внять призывам инвестировать в разработки — страшного меньше, чем кажется.
Гораздо важнее то хорошее, что кризис несёт бюджетным отраслям, в том числе науке. Буквально за несколько месяцев служба в государственных учреждениях за казённые деньги резко повысила свою привлекательность. Причины понятны: стабильная занятость и ставшая более конкурентной зарплата, требующая зачастую меньшей отдачи; и то, что сложнее попасть под увольнение; и возможность совмещать с подработками. Всё это особенно актуально для молодёжи, выпускников.
Таким образом возникает хороший шанс пополнить штаты НИИ и вузов молодыми сотрудниками, которым уже не найти на рынке недавно гарантированные тысячу-полторы у.е. Появляется даже вероятность вернуть, казалось бы, навсегда потерянных сотрудников, бросивших науку в «тучные» годы.
Эти рассуждения подкрепляются реальными свидетельствами, что внушает ещё больший оптимизм. На прошлой неделе руководители одного государственного института рассказывали, что им удалось набрать больше десятка новых и, по их словам, «весьма качественных» сотрудников. Раньше о таком не могло быть и речи. Важно, что сами руководители связывают такую удачу именно с кризисом.
Однако реальные возможности кадрового обновления сдерживает ряд негативных факторов.
Во-первых, есть опасение, что в госучреждения пойдут в массе своей «середняки» — именно они страдают в кризис от увольнений и трудностей с трудоустройством в предпринимательской сфере. Многие лучшие будут по-прежнему рекрутироваться бизнесом или уезжать за рубеж, тем более что иностранные государства активизировали свою политику привлечения «мозгов».
Во-вторых, остаётся извечная проблема со ставками, усугубившаяся в случае РАН сокращениями в рамках пилотного проекта повышения зарплаты. Увольнять пожилых для освобождения мест именно сейчас особенно жестоко, помешала всё та же инфляция.
В-третьих, те учреждения науки и образования, что финансируются из региональных бюджетов, теоретически могут уже в ближайшее время пострадать от неплатежей: ряд губернаторов расписались в своей финансовой несостоятельности. Скорее всего, федеральный центр их поддержит, но в длительной перспективе ситуация неопределённая.
Кроме того, часть госструктур вообще приостановила приём новых сотрудников. Но обычно речь идёт о присутственных позициях в неких чиновно-бюрократических организациях, так что для науки и образования в этом даже может быть некий плюс.
Итак, можно сделать неоднозначный вывод: удачно, что ФЦП по научно-педагогическим кадрам стартует именно сейчас, а не раньше. В таких условиях Минобрнауки обязано уделить программе самое пристальное внимание — и задуматься над другими мерами поддержки интеллектуальной молодёжи, желающей трудиться в бюджетных организациях. Ближайшие пару-тройку лет эти меры могут оказаться весьма успешными.