Зачем России нужна наука
В декабре 2023 г.
Государственная дума приняла поправки к Закону об образовании, которые
затронули лишь его вводную часть, не изменяя нормы, регулирующие конкретику
образовательной деятельности. В закон отныне введены общеценностные установки:
«образование в РФ должно соответствовать традиционным российским духовно-нравственным
ценностям и ориентироваться на задачи развития государства
и общества». Нравится нам эта формулировка или нет, но это событие
знаменует открытие сезона пересмотра ключевых ценностных основ нашей
деятельности, причем открыт этот сезон именно с образования — сферы,
традиционно упоминаемой заодно с наукой.
А что же с самой
наукой? Накануне 300-летия Российской академии наук было бы уместно поговорить
и о ее вечных ценностях. В общественном сознании прочно закреплен стереотип,
что наука — это в основном источник знаний для разработки технологий, которые
улучшают нашу жизнь и обеспечивают безопасность. И даже серьезные эксперты хотя
и чувствуют, что наука — это нечто большее, чем просто источник знаний для
общества, равно как и образование есть более чем источник различных сведений и
навыков для отдельного человека, но забывают или не решаются внятно
сформулировать эти тезисы. Так, например, генерал-лейтенант запаса, депутат Государственной
думы А.В.Гурулев (эфир радио «Вести ФМ», 14 декабря 2023 г.) сказал следующее:
«Лично для меня [наиболее важно] — это развитие науки. Для того чтобы
развивалась промышленность, необходима своя (интонационно выделено А.Г.) наука,
и фундаментальная, и прикладная, которая будет ее двигать вперед».
По очевидным
причинам достижение технологического суверенитета немыслимо без собственных
прикладных исследований. Однако уважаемый военный эксперт отмечает также и
особую роль собственной фундаментальной науки. Конечно, резкой границы между
фундаментальной и прикладной наукой нет, но, если потенциальная практическая
полезность ожидаемого результата пока неочевидна или просматривается лишь в
туманной перспективе, зачем нужно создавать этот результат своими силами, если
все равно объем мировой науки гораздо больше, чем науки российской, и в любом
случае большая часть нашего знания имеет и будет иметь «импортное»
происхождение? Для современного человека, особенно налогоплательщика,
осознающего, что большинство исследований выполняются и за его счет, не всегда
просто принять, что мотивация ученых может быть гораздо менее рациональна, а
исторически вообще кардинально отличаться от стараний улучшить практическую сторону
человеческой деятельности. Аристотель в первой фразе своей «Метафизики»
говорит: «Все люди от природы стремятся к знанию», — и доказательство этого
тезиса он находит во влечении «к чувственным восприятиям: ведь независимо от
того, есть от них польза или нет, их ценят ради них самих». Немного уточним
античную формулировку: ключевой ценностью, и сегодня признаваемой научным
сообществом, является скорее познание, а не статичное знание как таковое.
Говоря о науке, мы имеем в виду исключительно познание в рамках так называемого
научного метода, который, несмотря на его тяжеловесность, медленность,
трудность в освоении и крайнюю дороговизну по сравнению с иными способами
познания, единственно способен порождать такую структуру знаний о мире, которая
была бы достаточно надежна, чтобы иметь способность к неограниченному (как представляется
сегодня) развитию и давать прочное основание для технических приложений.
Природная склонность человека к познанию и ее реализация в последние четыреста
лет посредством научного метода стали одной из основ современной цивилизации,
причем не только в технологическом, но и, как ни странно, в духовном измерении.
Исконные
ценностные основания так называемой чистой науки включают в себя веру в существование
объективной истины, без которой научный метод теряет свое главное преимущество
надежности и достоверности, а также любовь к познанию, приближающему нас к этой
объективной истине. Обе эти составляющие являются вненаучными категориями, не
включаемыми в формальную структуру собственно науки, но принимаемыми
большинством ученых как данные извне (или свыше?) постулаты. Получается, что
базовое основание, можно сказать, сакральная основа науки, есть вера и любовь,
хотя и несколько специализированные. Эти основания в чем-то сближают науку с
религией и дают возможность сравнительно молодой в историческом смысле науке современного
типа быть встроенной не только в материальную, но и в духовную, и мировоззренческую
архитектуру цивилизации. Однако в отличие от религии наука не включает
всеобъемлющей этической концепции, она не оценивает мир, но лишь реализует
природное (или данное Богом) стремление его понимать. Поэтому, чтобы генерировать
общественное благо, помимо нового знания как такового наука должна применяться
к общей культуре социума определенным образом, подобно тому, как общие принципы
архитектуры или фортификации применяются к местности, на которой возводится
город или укрепление.
Осознание Россией
себя как страны-цивилизации и великой державы требует для реализации этой
цивилизационной самости содержательного наполнения данного статуса, для чего
нам необходима именно своя наука, вписанная именно в наш цивилизационный
ландшафт.
Как отметил в
своем телеграм-канале известный политический аналитик, философ и энтузиаст
беспилотной авиации А.Чадаев, «ключевым маркером, отличающим полноценную
цивилизацию от подделки» является способность «превращать дружественные страны
или регионы в цветущие провинции русского мира». В этом отношении наука и
образование — это инструменты дружественной экспансии и закрепления на новых
географических и смысловых пространствах. Отсюда следует необходимость сохранять
и развивать свое научное присутствие на всей территории своей страны, а также в
дружественных и даже в не очень дружественных странах и территориях.
То же самое
касается не только географического, но и тематического аспекта научного
присутствия. Статус великой державы, на который мы претендуем, в качестве непременного
атрибута требует наличия у нас великой науки, то есть такой, которая охватывает
своей компетентностью весь спектр проблем, разрабатываемых в мире. Мы не можем
cконцентрировать все ресурсы на нескольких административно назначенных
«прорывных» направлениях, махнуть рукой на промежутки между этими «опорными
пунктами» и делегировать целиком какие-то области условным США или Китаю. Так
может поступить небольшая страна, являющаяся частью западной цивилизации; но
Россию такое решение поставит в зависимое положение, связанное с утратой
научной субъектности, даже если на коротких отрезках времени приведет к успеху.
Пусть сегодня какими-то вопросами у нас заняты лишь несколько специалистов. Но
принципиально важно, чтобы их небольшой вклад в мировую копилку знаний всегда
был качественным, поскольку имитация науки, ее профанация, симуляция результатов
не только попусту тратят выделяемые на исследования ресурсы, но противоречат
базовым ценностям науки и подтачивают ее способность быть источником общественного
блага.
Всеобъемлющее
научное присутствие служит также основой для успешного восприятия и трансляции
в нашей стране научного знания, создаваемого в мире. Без этого дает сбои
фундаментальное академическое образование, которое сообщает студенту широкий,
без существенных пробелов, кругозор в избранной области. Такое образование
чудом сохранилось в некоторых наших университетах, несмотря на активное насаждение
западных моделей, ориентированных на быструю подготовку к конкретному виду
деятельности. Классическое образование, опирающееся на сплошное научное присутствие,
вполне может стать нашим эксклюзивным национальным продуктом, который мы можем
научиться делать лучше всех или лучше большинства наших конкурентов.
Ключевым
инструментом обеспечения широкого научного присутствия является именно
фундаментальная наука. Но, к сожалению, тревожной тенденцией последних нескольких
лет становится стремление подменить или разбавить это понятие, исподволь
принизить статус фундаментальной науки, поставить ее на ступень ниже прикладных
направлений. Так, например, в 2020 г. тогдашний президент РАН А.М.Сергеев
сказал на своей пресс-конференции: «Российская академия наук совместно с Минобрнауки
предлагает создать в России новый исследовательский институт — центр фундаментальной
вирусологии, в котором ученые на передовом оборудовании получали бы результаты,
необходимые для создания высокоэффективных средств диагностики, профилактики и
лечения инфекционных заболеваний, вызванных вирусами». То есть даже президент
Академии наук не решился признать возможность создания центра, приоритетом
которого было бы исследование природы и закономерностей в мире вирусов, а не
«результаты, необходимые для создания средств…». К сожалению, центр фундаментальной
вирусологии так и не был создан, даже и на таких основаниях.
Разумеется, в
создавшейся сегодня ситуации акцент на технологических разработках неизбежен.
Пусть количество проектов (институтов, грантовых линеек, конференций),
направленных на прикладные исследования, будет больше, чем инициатив в области
фундаментальной науки, но последние должны обязательно присутствовать и быть заметны.
На практике
выстраивание мудрой политики в области науки, гармоничного соотношения разных
подходов и реализация многочисленных, иногда неочевидных функций науки в
социуме требует ориентации на определенные общие ценности и принципы. В отличие
от закона об образовании в законе о науке (127 ФЗ от 23.08.1996) постулаты
ценностей и целеполагания не прописаны вовсе, других общепризнанных общественных
договоренностей на этот счет тоже не существует. Я полагаю, что пришло время
выработать и записать ключевые ценностные и смысловые установки российской
науки, в которых нужно зафиксировать базовую ценность познания и помимо основных
целей генерации знаний и создания технологий записать и менее очевидные цели
нашей науки, в том числе обеспечение всеобъемлющего научного присутствия, реализацию
ее общекультурной роли, поддержку образования и другие задачи.