http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=10073095-375e-4031-b266-bdde5ef35e66&print=1© 2024 Российская академия наук
Не буду говорить о российской науке в целом. О ней и, в частности, о Российской академии наук (РАН) в последнее время говорилось много. Но не могу молчать о сельскохозяйственной науке, о Российской сельскохозяйственной академии (РАСХН). То, что сейчас с нею делается, непродуманно, хаотично, нелогично, бессмысленно, а главное, позорно для такой великой страны, как Россия. С 1 января 2014 года РАСХН перестала существовать: она упразднена, раздавлена, разгромлена. Сломать такой мощный, хорошо отлаженный, десятилетиями проверенный организационный и координирующий механизм — это уже не частные промахи дилетантов-реформаторов. Это — диверсия по отношению к нашей истории, к настоящему и будущему нашей страны.
Почти 85 лет ВАСХНИЛ от имени СССР (а с 1990 года РАСХН от имени Российского государства) объединяла целую сеть научно-исследовательских институтов страны и выполняла важнейшие государственные задачи по развитию сельскохозяйственного производства.
Когда в 1929 году была организована Всесоюзная сельскохозяйственная академия, перед ней поставили задачу: поднять на новый уровень аграрное производство. И она была выполнена. Доказательство: мы устояли в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов. Без своего развитого сельского хозяйства мы бы не победили. Только представьте, что было бы тогда, если бы господствовал современный подход: закупать продовольствие за рубежом из-за отсутствия своего в нужных количествах?! Поражение стало бы неизбежным.
Другой пример: 1945—1947 годы. Поставлена задача — создать свою атомную бомбу. И снова концентрация учёных вокруг государственной задачи себя оправдала. Сама жизнь подтверждала, что наука — это действительно великая производительная сила: не важно, идёт ли речь о промышленном либо аграрном производстве или об обороне. Но, как и всякая сложная система, наука требует координации.
Сейчас РАСХН ликвидирована. Учёные аграрного сектора (агрономы, инженеры, энергетики, эксплуатационники и т.д.), потеряв интегрирующий орган, поневоле разбредутся по своим частным программам. И не во имя создания чего-то величественного и важного для страны, а ради… выживания.
Планируется объединить несколько НИИ, сократить их численность, ликвидировать соисполнителей. Это воинствующий произвол чиновников. Как убедить высшее руководство в том, что наводить порядок в системе — это не значит её сломать? Как убедить, что есть объективные, не подвластные начальству законы развитая науки? Их игнорирование, их замена административным зудом — это катастрофа. Знания развиваются по принципу ядерной реакции, а значит, постоянно расширяются, углубляя научную специализацию. И чем она разветвлённее, тем успешнее развивается любое научное направление. Навязываемое, вопреки законам науки, объединение академий, НИИ, других научно-исследовательских структур равнозначно откату назад. Замечу, что нигде, кроме РФ, это не делается. За рубежом формируются новые научные направления, создаются новые лаборатории — таков социальный заказ развивающегося общества.
В РАСХН было много отделений и специализированных НИИ, так как она стремилась идти в ногу со временем. Сейчас предлагается всё и вся сократить, собрать всех учёных сельскохозяйственного профиля в одно-единственное отделение РАН. Зачем это делается? Кто нас загоняет в тупик? Кому нужно скукожить громадный научный потенциал России?
ЕСТЬ ЛИ ЗА ЧТО серьёзно критиковать ВАСХНИЛ и её преемницу РАСХН? Есть! Сейчас можно к месту и не к месту вспоминать научную сессию академии в 1948 году. Многие учёные ВАСХНИЛ, особенно из её руководства, дрогнули и выступили против генетики. И этим действительно надолго задержали внедрение генетических принципов в селекцию растений, животных, в семеноводство. В этой области страна отстала на десятки лет.
В 1950-х годах не был дан тщательный научный анализ крупномасштабного подъёма залежных земель в Казахстане, на Алтае, в Сибири. Расплатой стали немалые потери зерна, пыльные бури, нарушение экологии в ряде регионов. Правда, потом другие учёные из нашей же академии нашли выход из положения. Сейчас, конечно, стыдно вспомнить, когда наши некоторые учёные в 1960—1970-х годах исключали из севооборота травы и другие белковые культуры под лозунгом «Дурную траву — с поля вон!». И горько сознавать, что они на время убедили в своей правоте правительство. А результатом стали разбалансированные севообороты, снижение плодородия почв, непонимание основных принципов биологического земледелия, падение урожайности.
А какое непонимание и игнорирование основных принципов цивилизованного фермерства было проявлено в 1990-е годы рядом учёных РАСХН при подготовке обоснований для принятия правительственных решений об основных направлениях развития сельского хозяйства! Какая жажда угодить сильным мира сего! Между тем давно известно: когда политики бесцеремонно вмешиваются в мир науки — жди беды. В итоге: фермер страну не накормил, а Россия находится на 50—60% в продовольственной зависимости от других стран. Не менее печален и другой итог: тысячи разорённых деревень. Земля, за которую много крови пролил наш народ, оказалась чужой…
В том, что многие диссертационные работы выполнены за последние годы на коммерческой основе с нулевым вкладом в фундаментальную науку, тоже есть вина РАСХН. А сколько чиновников, руководителей разного масштаба стали липовыми докторами наук, членами-корреспондентами и даже академиками?! В этом РАСХН тоже не безгрешна.
Можно перечислять и другие, более мелкие прегрешения нашей академии. Но надо ли за это ликвидировать РАСХН? Нет и ещё раз нет!
Да, действительно, «пациент» по имени РАСХН был болен, его надо было лечить. Но вместо тщательно продуманной системы оздоровительных мероприятий взяли и, недолго думая, «зарезали» его. Глупо и бестолково. Особенно сейчас, когда Россия вступила в ВТО, когда создаётся Таможенный союз, когда правительственная доктрина продовольственной безопасности провалена, а импорт растёт по всем необходимым товарам и продуктам, прирост экономики мизерный, сельхозмашиностроение уничтожено (великая Россия уже не может делать своих тракторов!), НИИ сокращаются, кадры стареют, преемственность поколений нарушена.
НАОБОРОТ, В ЭТОЙ СИТУАЦИИ надо направить ещё оставшиеся научные силы страны для решения самых острых проблем продовольственной и интеллектуальной безопасности России. Нет, власть поступает по-другому: целенаправленно ограничивает деятельность учёных, пытается заменить РАСХН… группой молодых менеджеров и экономистов, совершенно не сведущих в сельскохозяйственных проблемах. И они обращаются с хозяйственным и научным комплексом РФ, как малые дети с непонятным им механизмом — торопятся его сломать. Замена РАСХН на ФАНО — это ещё одно разрушительное решение.
РАСХН — это не только её президент и его академическое окружение, которое, к сожалению, при встрече в верхах не смогло раскрыть глубокий смысл проводимых фундаментальных исследований и их уникальность. Оно не нашло аргументов, чтобы доказать, что наша агроинженерная наука по масштабности решаемых проблем, глубине проникновения в природные процессы не имеет аналогов.
РАСХН — это армия «рядовых» учёных-профессоров, преподавателей, исследователей, кандидатов и докторов наук, которые за короткий срок сделали революцию в сельскохозяйственном производстве. Они завершили комплексную механизацию сельскохозяйственных процессов; вывели десятки новых сортов культур и пород животных; обогатили мировую науку новыми фундаментальными разработками (к сожалению, нет возможности их все здесь перечислить); внедрили принципы высоких скоростей при выполнении сельскохозяйственных операций; разработали систему технологий и машин федерального и регионального уровня и многое другое. И это всё — не результат словесных упражнений «клуба учёных», в который нас всех хотят превратить. Это результат напряжённого научного труда.
ЕЩЁ ОДНА ОШИБКА чиновников — их жажда отделить научные исследования от их материально-технического обеспечения. Предполагается, что теперь одно ведомство (РАН) будет заказывать тематику, а другое (ФАНО) — обеспечивать его материально-техническими и финансовыми ресурсами. Так создаются условия для потери оперативности, ответственности, целенаправленности, для увеличения совершенно не нужных бюрократических переписок, согласований и т.п. К примеру, селекционер задумал вывести новый сорт какой-либо культуры. Для этого он должен свою идею сначала утвердить в РАН, а затем необходимые для этого пробирки, исходный материал или участки поля просить в ФАНО. А в стране селекционеров — сотни. Представляете, какая начнётся волокита. И всё потому, что логическая связь разрывается.
А ещё в нынешних чиновниках живёт наивная вера в быстрое омоложение современных научных коллективов. Никто не спорит: идея прекрасная. Но где взять молодёжь, которая взвалит на себя решение крупных сельскохозяйственных проблем? В последние годы юношей и девушек последовательно отлучали от создания материально-технических ценностей, от инженерного труда, от технических и вообще точных наук. Закрыты десятки заводов, потеряны сотни рабочих мест.
Сегодня лучшие условия жизни созданы для экономистов, менеджеров, юристов и т.п. Заверить доверенность — бумажку на одной странице — стоит больше одной тысячи рублей. Потому-то остался минимум желающих учиться на инженера со смешной зарплатой. Очередь в нотариусы…
Ввели тарифную сетку для НИИ, по которой молодой человек с семьёй жить не может: зарплата мизерная. Прекратили финансирование опытно-конструкторских работ в НИИ и вузах. Молодой исследователь, которого как класс ещё не успели уничтожить, увидел, что он свою идею не может реализовать ни в натуре, ни на стенде, ни в макете. И у него, конечно, пропадает интерес к науке. Сделали так, что люди, которые работают на государство (бюджетники), живут хуже, чем те, которые работают на себя. Стало выгоднее купить готовое и перепродать или сыграть на разнице оптовых и розничных цен. В такой обстановке быть учёным стало непрестижно.
А чтобы окончательно уничтожить тягу к знаниям, современное Российское государство ввело платное обучение. Дипломы о высшем образовании стали просто покупать. Учёба стала формальной, посещение занятий — необязательным. В итоге большинство выпускников вузов не работают по специальности, а общая квалификационная подготовка низкая. Я более тридцати лет принимаю вступительные экзамены в аспирантуру. Раньше, помню, интересно было общаться со сдающими, экзамен превращался в дискуссию, в собеседование. Был конкурс. Сейчас не знаешь, что спрашивать у поступающего в аспирантуру: базовую программу не знает. Творческой интуиции нет. Но очень часто звучат сокровенные слова: «Может, договоримся, в армию не хочется идти». Отсюда весьма низкий процент защит по сравнению с числом аспирантов.
Грустно всё это констатировать.
А КАК СТЫДНО перед иностранными членами Россельхозакадемии! Мы их выбирали в академики за заслуги. Они гордились этим. Теперь что им сказать? Мол, извините, у нас ликвидировали «неэффективную» академию, академиками которой вы являетесь.
Что делать? «Механизм разрушения» запущен. Правда, президент наложил годовой мораторий на все кадровые и материальные перемены. Но, как сказал один чиновник: «И что из этого? Он же устно это заявил. Можно сказать, случайно. Никаких указов, решений, постановлений об этом нет. Всё равно он подписывает всё, что мы ему подсовываем!»
Ясно одно: надо остановить разрушение. Тщательно разобраться в ситуации, разработать продуманную программу действий по реформированию российской науки, сохранив её интеллектуальный потенциал. Сейчас она на грани. Но, чтобы создать что-то значительное, надо перестать делать глупости, как бы ни украшали их благими намерениями.