Версия для печати
Вернуться к списку

Диагноз: дефицит дальновидения

- Михаил Иванович! Предыдущий мой вопрос (мешает или помогает вам то, что, став президентом РАМН, вы остались директором Онкоцентра им. Н.Н. Блохина и оперирующим хирургом) вызван тем, что в СМИ последнее время появляются серьезные критические упреки в адрес РОНЦ...

- Упреки эти появились еще до того, как меня избрали президентом РАМН. И все они вращаются вокруг закрытия нашего детского реабилитационного отделения в здании усадьбы "Липки", построенном около 100 лет назад. Оно было закрыто по причине аварийного состояния, недопустимого для пребывания там детей.

В связи с жалобами по этому поводу и подключившимися к ним публикациям в СМИ проблема неоднократно обсуждалась в разных инстанциях, породила целый ряд депутатских, прокурорских, академических проверок и расследований, все они каждый раз подтверждали правомерность и законность действий руководства РОНЦ. Представляю, каких обвинений удостоились бы мы от тех же СМИ, случись в "Липках" нечто подобное трагедии в "Трансвааль-парке" (и тогда это были бы справедливые обвинения)!

Наивно было бы полагать, что в таком большом и сложном коллективе, каким является РОНЦ, все бело и пушисто. У нас есть и очень острые проблемы, и просчеты, и ошибки. И мы открыты для разговора об этом. Но это должна быть честная критика, предлагающая достоверную исходную базу фактов и проблем.

В данном же случае неправда начинается буквально от порога. Подумайте, что пишут: "Бесплатное лечение смертельно больных детей - нонсенс. Ведь с родителей, готовых на все ради спасения детей, можно выколачивать деньги. Раз так - бесплатному отделению не бывать. ..". Все это дается под кричащими заголовками и аншлагами типа: "SOS. Умирайте на здоровье. Здание единственного в России реабилитационного центра для детей с онкологическими заболеваниями к уничтожению готово!". И это при том, что мы твердо, железно стоим на позиции бесплатной медицинской помощи, считаем, что в нашей стране другого быть не может! И "Липки" видим в перспективе мощным современным центром реабилитационного восстановления детей и взрослых после онкологических болезней. Бесплатным для пациентов!

Происходит безнравственная подмена понятий. Сейчас в НИИ детской онкологии и гематологии РОНЦ рак излечивается в среднем у 80 детей из 100. Реабилитацию проходят уже вылеченные дети. Или, во всяком случае, такие, у которых болезнь остановлена, законсервирована. А тут им и их родителям вдруг вещают, что они, оказывается, "смертельно больны".

Реальные сложности с ремонтом усадьбы в "Липках", а они существуют, вызваны тем, что сейчас основные усилия Онкоцентра, в условиях крайнего дефицита бюджетных средств, сосредоточены в первую очередь на ремонте 23-этажного здания НИИ клинической онкологии, также пребывающего в аварийном состоянии, и здания НИИ детской онкологии и гематологии. Здесь в 2005 году отремонтировано 34, 4 тысячи лечебных квадратных метров. Именно здесь, кстати, на этих квадратных метрах, в этих зданиях, проходит основная борьба за здоровье, жизнь, спасение наших пациентов - взрослых и детей.

Но это критики почему-то предпочитают не замечать. Как и то, что комплекс новых зданий НИИ детской онкологии и гематологии, предназначенный в том числе и для реабилитации детей, был построен 10 лет назад, но так и не введен в строй из-за прекращения бюджетного финансирования. Вместо этого они занимаются лукавой спекуляцией на очень серьезной, запутанной ситуации не только в медицине, но и во многих других бюджетных областях - от государственных предприятий до учреждений культуры. Когда дистрофического бюджетного "пайка" не хватает на элементарное выживание, средства, к сожалению, приходится добывать и сдавая в аренду свои помещения.

Но у нас ни рубля из вырученных за аренду не потрачено на иные цели, кроме лечебных. И среди сдаваемых в аренду помещений нет ни одного квадратного метра лечебных площадей. Отчетность абсолютно прозрачная.

А при этом чего только нам не приписывают! Утверждают, будто у Онконцентра есть правительственные дачи на Рублево-Успенском шоссе. Нет там у нас никаких правительственных дач! Говорят, что мы открыли казино, чтобы больные оставляли там свои последние рубли. Нет никакого казино!

Ну и так далее. И в том же духе. Невольно задумываешься: "Липки" пишут, а что в уме? Если бы ученые и врачи нашего центра так активно не противостояли попыткам некоторых влиятельных кругов взять курс в России на тотальную платную медицину стали бы обвинять нас тогда как раз в том, чему мы пытаемся воспрепятствовать? Как сделать современную медицину, весьма недешевую, так сказать, по себестоимости, бесплатной для основной массы населения? Вот главная задача. Не решим ее - народы России будут обречены на дальнейшее вымирание.

Посмотрите. Средняя стоимость лечения одного онкологического больного - не та, которая у нас в тарифах (80-90 тысяч рублей), а реальная - 70- 150 тысяч долларов. И это только за курс лечения. Единичные препараты стоят 1, 5 тысячи долларов. А они нужны массово. Не говоря уже о реальной стоимости операций, реанимации.

Никто в России, за исключением разве что очень узкого олигархического круга, не способен оплатить такие счета. И, значит, сохранение бесплатной медицины в стране (что, конечно, не исключает решения другой острейшей проблемы - качества бесплатного лечения) есть вопрос жизни и смерти нации!

Во всем мире государство усиливает свою роль именно в социальном обеспечении и здравоохранении. В Норвегии в 2001 году закрыли последнюю частную клинику, и на весь мир было объявлено: с частным здравоохранением покончено, государство полностью берет здоровье народа под свой контроль.

Другое дело - право на дополнительные частные медицинские услуги. Если вы сверхбогатый человек, вы за свои миллионы можете выбирать любое лечение - это ваши проблемы. Такие услуги в ограниченном объеме оказываются и в нашем центре. Вырученные от этого деньги идут на бесплатное лечение для всех. Но недопустимо и опасно для судеб страны, когда дополнения, допущения, исключения пожирают главное, основное. Вот почему пока я директор РОНЦ, он останется абсолютно бесплатным для граждан Российской Федерации.

- Как бы самоотверженно ни отстаивали вы бесплатную медицину, в России она все больше сползает в платную...

- И так будет до тех пор, пока по-настоящему не заработает государственное медицинское страхование. В чем его суть? Больной не мечется по бюрократическим инстанциям, выпрашивая какую-то квоту У него есть карточка, в которой полностью заложены деньги, необходимые для лечения. Вы приходите в больницу, лечебный центр, и с вашей карточки снимается нужная сумма. Ясный и простой механизм. А как сейчас? Кто-то там, наверху, решает, что на лечение в столичном центре этой области выделяется столько-то квот, а той - столько-то. Вот и мечутся бедные больные по чиновничьим коридорам...

- Только ли в системе страхования дело? Столичные центры просто не в силах принять всех стремящихся в них больных. Почему они стремятся именно в Москву и Питер - понятно. Многовековая российская боль: в деревне или уездном городке люди умирают от болезни, которую в столицах уже лечат. Как утолить эту боль?

- Приблизить столичный уровень лечения к человеку, как бы далеко он ни жил.

- Это реально?

- Реально. Сейчас разработана и действует программа

"Равное право на жизнь" (подробнее об этом читайте в "Новой газете" N70, 14-17.09.2006 г. - К.С.). Мне предложили возглавить ее наблюдательный совет, и я согласился. Почему?Что, мне высоких должностей не хватает? Да именно потому что это конкретный ответ на ваш вопрос.

Ведущие онкологи страны, бизнесмены, общественность, духовенство, региональные власти объединили силы и средства, чтобы реально продвинуть передовые лечебные методы и технологии, новую медицинскую технику новейшие лекарства в глубь страны, создав там форпосты, действующие по единым правилам и методическим разработкам, принятым в РОНЦ, в других московских и петербургских центрах. И подготовить конкретно для этих опорных пунктов высококвалифицированные медицинские кадры.

Это, между прочим, инициатива ученых, врачей, а не чиновников. Почему же приходится такую инициативу проявлять? Потому что, как ни стыдно мне это говорить, мы чуть ли не единственная страна в мире, у которой онкология не вошла в число приоритетных национальных проектов. 300 тысяч человек умирают ежегодно, полтора миллиона больных на учете состоят (а сколько еще неучтенных!), но нам говорят: онкологией мы займемся потом. Вот уровень понимания стратегических задач нашим чиновничеством!

Как видите, программа "Равное право на жизнь" построена на тех же принципах, которые и я исповедую. Она нацелена на современное образование врачей, на оснащение лечения новейшими лекарствами и техникой, на мониторинг эффекта. То есть на то, что должна осуществлять предлагаемая нами структура организации здравоохранения в стране. И выполняется эта программа с помощью региональных властей - у нас сейчас немало прогрессивных, талантливых губернаторов, которые идут нам навстречу понимая, как это важно для перспектив их территорий. Произошла концентрация и средств, и усилий исполнительной власти на проблемах здравоохранения. Но не на заоблачных московских или питерских уровнях, а на местах. Осязаемо, зримо.

Мы подтянули к решению поставленной задачи и крупные фармацевтические фирмы. Вы используете этот рынок? Так извольте вкладывать деньги и в его развитие, в лекарственное обеспечение, в образование, в оснащение медицинской техникой российских регионов.

Ждать, пока регионы сами купят, что им необходимо для медицины, - пустой номер. Это надо инициировать сверху единой волей, единой организацией. Мы это начали, так сказать, в порядке общественной инициативы и теперь ждем серьезной поддержки не только от региональных (здесь как раз поддержка активная!), но и федеральных властей.

Вот вы говорили о "болевых точках". В стране на сегодня, может быть, самая чувствительная из них - отсутствие единой идеи (не в смысле той "национальной идеи", которую усиленно "все ищут"), чтобы действовать по-государственному на перспективу, долгосрочно. Мы поспешно реформируемся и реформируемся, но... в результате становимся почему-то слабее и слабее. Почему? Надеюсь, я ответил на этот главный вопрос.