Версия для печати
Вернуться к списку

Один из самых острых вопросов в дискуссии о реформировании госсектора науки - вопрос об использовании имущественного комплекса РАН

Георгий КЛЕЙНЕР: В АКАДЕМИИ НАУК НЕ ВСЕ ИДЕАЛЬНО, НО ТРАНСФОРМАЦИИ ДОЛЖНЫ НОСИТЬ ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ХАРАКТЕР

СПРАВКА: Георгий Борисович Клейнер – Заместитель директора ЦЭМИ РАН

Георгий Борисович

Разделяете ли Вы такую точку зрения? Считаете ли Вы, что Академия использует свое имущество максимально эффективно для блага своих же институтов?

Вопрос об эффективности используемого РАН имущества далеко не так прост, как кажется. Он находится в одном ряду с эффективностью, скажем, использования труда сотрудников институтов РАН или деятельности самой РАН как организации.

Что означает выражение "имущественный комплекс РАН используется неэффективно"? Что, если его передать в другие руки, то прибыль могла бы быть больше? Да если бы даже и так, то разве прибыль является критерием эффективности использования имущества РАН? Разве РАН является коммерческой организацией? На последние два вопроса очевиден отрицательный ответ.

Совершенно ясно, что об эффективности использования ресурсов РАН можно говорить только в комплексе, а не сепаратно, имея в виду, что все виды ресурсов, используемые РАН - и имущественно-земельные, и финансовые, и человеческие - являются в той или иной мере факторами ее результативности. Если говорить о результативности РАН, то ее тоже, в свою очередь, необходимо рассматривать комплексно, учитывая не только полученные результаты, публикации или внедренные разработки (инновации), но и повышение уровня самих исследователей, создание и поддержание научных школ, научных традиций и т.п. В этом смысле трудовые и материальные ресурсы РАН тоже в определенной мере являются ее продуктом.

Следует также уяснить, что деятельность РАН (как и большинства сложных систем) не раскладывается на составляющие, каждая из которых зависит от какого-то одного вида ресурсов. Выведем имущество из-под управления РАН - и могут сломаться традиции, нарушиться преемственность, может неузнаваемо измениться характер функционирования РАН, снизиться качество исследований. Конечно, опасения - это не доказательство. Но и экспериментировать здесь не стоило бы.

То же самое относится к сокращению численности РАН. Я вовсе не хочу сказать, что в РАН все работают интенсивно. Но я хочу уверенно заявить (и в этом убеждает меня весь жизненный и научный опыт), что значимое сокращение численности персонала РАН вызовет издержки, многократно превосходящие экономию заработной платы, рабочих площадей и др. Эти издержки относятся к так называемым трансакционным издержкам, т.е. затратам, связанным с заключением или расторжением контрактов. Каждое такое действие требует затрат на поиск партнера (в данном случае - на поиск наименее эффективно работающего сотрудника), сбора информации, убеждения его в необходимости заключения данного контракта (в нашем случае - требует проведения тотальной аттестации, написания множества бумаг, характеристик, всестороннего обоснования выбора для сокращения именно данного сотрудника), затрат на мониторинг, поддержание и защиту контракта (в случае сокращения - на возможные судебные издержки) и т.д. Кроме того, после всех мероприятий такого рода моральный климат в коллективе будет безнадежно испорчен. В общем, оптимизация состава РАН путем сокращения численности или выведения имущества - это та самая борьба за мир, после которой не остается "камня на камне".

Мне представляется, что Российская академия наук является носителем интеллектуальной мощи нации. Минимизация численности и финансирования РАН и, как иные горячие головы предлагают, фактическая ликвидация ее как самоуправляемой организации, превращение в "клуб по интересам", или в ассоциацию институтов, по сути дела надолго, если не навсегда, отбросит Россию на обочину магистральной дороги развития мировой цивилизации и приведет ее в "клуб по интересам" слаборазвитых и не имеющих шансов на ближайшие перспективы стран.

По своему потенциалу, по исторической роли, по влиянию на уровень интеллекта, да и на уровень морали нации РАН - уникальная организация! Нет ничего удивительного в том, что она не вписывается в перечень организационно-правовых форм, установленный в Гражданском кодексе: ГК рассчитан на массовое применение, в то время как РАН - единичный объект. Юридическая коллизия здесь неизбежна, но она при желании легко разрешается. У нас в стране достаточно много уникальных организаций и физических лиц, деятельность которых регулируется специальными нормативными актами. Таковы Государственная Дума, Президент России, Конституционный суд и т.д.

Все сказанное не означает, что в Академии наук все идеально и лучше ничего не трогать. Но трансформации должны носить эволюционный, естественный характер, сопрягаться с долгосрочной стратегией страны, а не с сиюминутными и своекорыстными интересами отдельных нетерпеливых граждан. И не следует стремиться унизить РАН и ее членов, даже если их поведение вызывает возражения. Конечно, среди них есть разные люди и ничто человеческое им не чуждо. Но это - цвет российской и во многом мировой науки!

Как человек, уважающий презумпцию невиновности не меньше, чем науку, я далек от предположений, что земля и здания РАН - "это лакомый кусок для Минобрнауки", а вся оптимизация РАН - это отъем и увод. Исходить, мне кажется, следует из предпосылки, что Минобрнауки по-своему хотело бы повысить и потенциал российской науки (равно как и образования), и долгосрочную эффективность его использования, однако выбирает для этого не всегда лучшие средства и приемы. Поэтому и разговор всерьез нужно вести именно об этом. Следует помнить одно: вторжение в мозг, операции на мозге требуют чрезвычайной осторожности и деликатности. Малейшее неточное движение нейрохирурга - и человек на всю жизнь останется дебилом. Российская академия наук, при всех ее недостатках, - это все-таки мозг нации (а не "г-но", как когда-то В.И. Ленин откровенно охарактеризовал интеллигенцию). Нельзя допустить лоботомию страны.

***

Андрей АЛЕКСЕНКО: АРЕНДА - САМЫЙ ПРОСТОЙ СПОСОБ ЗАРАБОТАТЬ. И ЗАЧАСТУЮ ПРИБЫЛЬ ИДЕТ НЕ В ПОЛЬЗУ КОЛЛЕКТИВА

Имущественный комплекс практически находится в подчинении директоров институтов, которые сдают пустующие помещения в аренду. Это самый простой способ заработать. И зачастую прибыль идет совсем не в пользу коллектива. Когда пройдет волна планируемых сокращений, возможностей для этого станет еще больше. Кто может ограничить директора в этом праве? Такого закона нет. С другой стороны, изъятие имущества РАН может повлечь за собой большое недовольство. Поэтому наилучший способ решения имущественных проблем - оснащение научных организаций современным оборудованием. Для этого надо использовать потенциал людей, способных заниматься инновациями. Если нужное оборудование будет куплено, установлено на пустующих лабораторных площадях, в производственных цехах, вопрос о повышении эффективности будет решен. Такой путь имеет существенный плюс: переоснащение материальной базы не приведет к росту инфляции, в отличие от увеличения заработной платы. Для модернизации оборудования необходим государственный план технического перевооружения. Кто его создаст? Кроме низового чиновничьего аппарата, который обязан отвечать за техническое перевооружение промышленности, сельского хозяйства, высшей школы и т.д., никто из ответственных руководителей плановым, системным образом эту проблему сейчас не курирует. Вместе с тем, все очень хотят получить деньги. В этой ситуации наличие "мертвого" и неэффективно управляемого Стабилизационного фонда пока не помогает делу. Сейчас появляются национальные программы. Вместе с ними растут опасения, что деньги будут истрачены нецелевым образом. Избежать этого можно лишь в том случае, если будут поставлены системные цели, понятные всему обществу. Когда государство укажет приоритеты, научное сообщество и бизнес будут работать по согласованному и проверяемому по конечным результатам плану. Осложняет дело отсутствие инновационной среды и соответствующего законодательства. В этих условиях все лихорадочные действия властей, нацеленные на экономию, лишены системности. Это тревожно, так как может повториться знакомая ситуация: будет принято решение, затем грянет "буря народного гнева", потом начнут выделять деньги на "погашение эмоций" и т.д. Необходим системный планомерный подход к решению такого рода проблем. Имущественный комплекс РАН - это богатство страны, которым нужно управлять системно, планово и умело. Для этого необходимо, чтобы люди, прежде всего, профессионалы-ученые, ответственно решили, как можно использовать те или иные площади, какое оборудование надо заказать и т.д. И так должно быть в любом деле. Для того чтобы "поднять на ноги" заводы, оснастить пустеющие лаборатории, надо воодушевить специалистов, владеющих ситуацией, на разработку программ переоснащения. Они сделают это быстро, и не надо будет эти программы согласовывать в течение нескольких лет, пока все устареет. Если есть свободные земли, надо придумать, как их использовать с большей пользой. Не имея цели, нельзя грамотно распределить средства. Пока я государственного подхода к этому национальному богатству не заметил.

***

Иван БОРТНИК: ПОДОЗРЕНИЯ МОГУТ БЫТЬ ОПРАВДАНЫ, НО ОНИ НЕ СВЯЗАНЫ С ПОЛИТИКОЙ МИНОБРНАУКИ

Конечно, у Минобрнауки нет такой идеи - отобрать у РАН ее имущественный комплекс, землю и здания. Эти идеи порождаются теми, кто пытается увидеть за спиной Минобрнауки какие-то темные силы. Люди всегда чего-нибудь боятся, а люди науки - это очень чувствительные натуры. К тому же положение науки и ее финансирование на протяжении многих лет оставляло желать лучшего. Поэтому какие-то общеситуационные подозрения вполне могут быть оправданы, но они никак не связаны с политикой Минобрнауки. Почти трехсотлетняя история академии наук подтверждает тот факт, что она способна управлять имущественным комплексом и использовала его по делу. И по мере того, как сегодня увеличивается финансирование науки, улучшается материальная база институтов, она вполне способна решить вопросы управления имущественным комплексом. Что нужно делать руководству РАН и академической общественности - они знают не хуже многих из нас.

На мой взгляд, положение меняется в лучшую сторону. Того, что делается руководством академии совместно с Минобрнауки с точки зрения повышения заработной платы ученых, увеличения объемов финансирования, поддержки материального фонда, конечно, еще мало, но сама тенденция перемен позитивная. Да, остается проблема академических кадров, нужно бороться за молодежь. И все же если сравнивать ситуацию, которая была в Академии наук 10 лет назад, с той, которая есть сейчас - это очень большая дистанция.

***

Андрей ЗАБРОДСКИЙ: НАЧИНАТЬ НУЖНО С ИНВЕНТАРИЗАЦИИ ИМУЩЕСТВА РАН

Говоря об имущественном академическом комплексе (а это движимое и недвижимое имущество), первое, на что хотелось бы обратить внимание, - академия за последние пятнадцать лет потеряла значительную часть своей численности. Конечно, разные институты сократились по-разному: какие-то, как наш Физтех - меньше, какие-то больше. Так или иначе, работников в них заметно поубавилось. Возникла проблема избыточности имущественного комплекса, проявляющаяся в разной степени в различных учреждениях РАН. Разумеется, здесь речь не идет о разумных резервах для развития, которые могут быть востребованы в обозримом будущем. Речь идет о явной избыточности резервов, которые не будут востребованы для основной деятельности какого-либо института и обречены вечно сдаваться в аренду. Понятно, что не вовлекаемое в процесс научных исследований огромное имущество требует затрат на свое поддержание в рабочем или, хотя бы, законсервированном состоянии. Это - объективная проблема, чем-то сродни избыточному весу для отдельно взятого индивидуума, только несравненно более сложная. Она должна ставиться, обсуждаться и решаться, причем для госучреждений или учреждений с госстатусом, естественно, с участием государства. Второй момент - старение основных фондов, здесь ситуация просто катастрофическая. Например, в нашем институте 23% оборудования старше 20 лет (в Китае же, скажем, техника, которой несколько лет уже считается старой). Основные физтеховские здания - постройки довоенной или начала семидесятых годов - требуют серьезного капитального ремонта, но средств на это долгие годы просто не выделялось, а того, что институт получает сейчас явно недостаточно, чтобы пытаться решить проблему в обозримом будущем. Мы снова приходим к вопросу избыточности имущественного комплекса РАН. Может быть, и надо его сохранять, но не для всех учреждений; ремонтировать, но не все площади, от чего-то разумней было бы отказаться, закрыв неэффективные направления исследований. Такая постановка вопроса вполне естественна. Путь решения проблемы, по-видимому, должен начинаться с инвентаризации имущества РАН. Академия уже начала эту процедуру, мы получили соответствующие формы и запросы. Правда, нет уверенности в том, что специфика крупных технических институтов типа Физтеха с огромным количеством экспериментального и технологического, часто уникального, оборудования, будет правильно учтена. То же относится к учреждениям науки с большими земельными участками, типа ядерных институтов.

Пессимизм основывается на опыте первых шагов внутриакадемического решения вопросов реформы РАН. Так, первый этап сокращения численности работников институтов оказался оторванным от анализа результатов их деятельности. В результате наш Физтех получил план сокращения нормативной численности в 1,5 раза выше среднего по Академии значения. Помимо вышесказанного это подрывает возможность в ближайшие годы приема молодых специалистов, подготавливаемых образовательной системой Физтеха, наверное, одной из лучших в стране, дискредитируя тем самым одну из важнейших задач реформирования РАН, состоящую в ее омоложении. Долгожданное повышение жалования у научных работников, с учетом одновременного снятия с них многих надбавок, на деле оказалось не таким существенным. Фонд на выплату стимулирующих надбавок из бюджетного финансирования в текущем годы в нашем институте не превысит 7% от бюджетного фонда зарплаты, что едва ли способно оказать какое-либо стимулирующее влияние на работников.

Не внушает оптимизма и идея организации академической структуры, которая будет заниматься управлением имуществом, сдачей в аренду избыточных площадей, распределением прибыли между разными институтами. Может быть, для маленьких институтов она и полезна, но для больших, типа Физтеха, никаких плюсов здесь не просматривается. Институт наш и так сдает немного - всего около 30% площадей, но при этом хотя бы полностью имеет в распоряжении все средства от аренды и реально контролирует состав арендаторов. В том же варианте, который предлагается, скорее всего, интересы института при выборе арендаторов вообще не будут учитываться, а самих средств, получаемых от аренды, станет значительно меньше, и, соответственно, заинтересованность сдавать площади в аренду сойдет на нет. Более того, уже сейчас этой заинтересованности почти нет, потому что дирекции выгоднее размещать в этих помещениях научно-производственные подразделения института, которые в итоге на каждый квадратный метр смогут принести в результате выполнения грантов, контрактов, договоров денег гораздо больше, чем институт получит от сдачи их в аренду. Таким образом, при активном развитии основной научно-исследовательской деятельности вопрос об аренде отпадет сам собой.

Еще одна проблема эффективного управления институтом - разумная и прозрачная система финансирования затрат на его поддержание. Речь идет о том, что эти затраты для каждого института должны быть нормативным образом увязаны с размером соответствующей части его движимого и недвижимого имущества и перестать быть результатом лишь "пробивной силы" директора. Здесь, кстати, в пострадавших тоже, как и при переходе на отраслевую сетку оплаты труда, оказываются крупные институты технического профиля. Вообще, складывается впечатление, что именно они становятся своеобразными "донорами" реформ. Обидно и за эти институты, и за державу: при другом отношении они могли бы стать локомотивом ускоренного технологического и технического развития промышленности, как когда-то и было в истории страны. Возможна ли корректировка проявившихся негативных моментов реформирования РАН? Полагаю, что да. Некоторые из путей видится в более активном вовлечении директорского корпуса в решение проблемы, предоставление самим институтам больше прав в выборе оптимальных для них путей реформирования и развития.

В заключение, коротко еще об одном пути решения вопросов избыточности имущества. Институт видит его в развитии инновационной и технико-внедренческой деятельности, во "встраивании" одной из своих площадок в деятельность организуемой технико-внедренческой свободной экономической зоны в северной части Петербурга, путем создания на территории этой площадки Технопарка. Такой Технопарк функционировал бы в интересах технико-внедренческого комплекса не только Физтеха, но и других академических институтов и ВУЗов города. При решении связанных с этим вопросов, особенно на начальном этапе, было бы крайне полезно содействие руководства академии.

***

Валерий ФЕДОРОВ: НЕПРОЗРАЧНОСТЬ ПРОЦЕДУРЫ ПОРОЖДАЕТ ОПАСЕНИЯ ГОСУДАРСТВА

Сейчас и в обществе, и на уровне Государственной Думы активно обсуждается вопрос создания принципиально новой формы финансирования науки и образования - эндаументы (endowment). Для этого формируется финансовый фонд, поручаемый профессиональным управляющим, возможно, инвестиционным компаниям, профессиональным финансистам, а доходы от этого фонда идут на содержание образования и науки на уровне соответствующего университета, научно-исследовательского центра и т.д. Это цивилизованная форма финансирования науки, имеющая широкое распространение на Западе, которая позволяет ученым работать на перспективу, не занимаясь исключительно прикладными исследованиями по заказам частных лиц и компаний. У нас пока такой формы нет, она только обсуждается и, возможно, будет осознана через некоторое время. Поэтому в условиях крайнего дефицита государственных средств, выделяемых на научно-исследовательскую деятельность, явление, которое широко распространено в российской науке - финансирование ее путем сдачи институтами площадей в аренду - можно рассматривать как пусть не лучший, но один из выходов из сложившейся ситуации.

К сожалению, вопрос распределения средств, получаемых академической системой от аренды, до сих пор стоит достаточно остро. Непрозрачность этой процедуры порождает, с одной стороны, опасения у государства: куда же идут эти мощные финансовые потоки, не в карманы ли директоров академических институтов? С другой стороны, руководители системы академии, не видя какой-то осмысленной государственной политики в поддержке фундаментальной науки, опасаются, что у них будет изъят и этот небольшой, но достаточно постоянный источник финансовой наличности, который позволяет им оплачивать работу специалистов, хотя и не на высоком уровне. Поэтому само по себе изъятие избыточных, по мнению государства, площадей, предполагаемое в ходе укрупнения институтов системы РАН, было бы воспринято крайне негативно академической общественностью и ключевым ее звеном - директорами институтов, поскольку само по себе решить проблему оно не может.

Проблема состоит не в непрозрачности потоков, а в отсутствии приоритетов государственной научной политики, в отсутствии системного механизма финансирования этих приоритетов. Если бы эта реальная проблема была решена, тогда расставание с избыточными площадями и с теми небольшими средствами, которые сейчас зарабатываются на аренде, прошло бы, по большому счету, безболезненно, ударив по кошельку некоторых коррупционных образований, которые уже сложились за последние пятнадцать лет в академической системе. Пока этого нет, академическое сообщество будет воспринимать намерения изменить порядок управления имуществом РАН как жлобство государства, как его желание отобрать последнее, не дав необходимого.