Судорожные попытки создать в России вузовскую науку пока кончаются ничем: слишком мало средств, слишком много произвола чиновников и идиотских законов, слишком многие бегут от всего этого в другие страны. Что привлекает их там, на примере Великобритании, где наука бьет ключом не только в исследовательских, но и в образовательных университетах, разбирался «МК».
Британская наука засасывает
— Не далее как в 2015 году во всем мире введут сертификацию выбросов в атмосферу с морских судов. В России об этом еще даже не думают. А вот в Великобритании всерьез взялись за научные разработки, — так объяснила «МК» причину своего поступления в аспирантуру по корабельной инженерии и морской архитектуре не на родине, а в Университете Сити в Лондоне Елена из Пензы.
Британская вузовская наука действительно помогает решать крупные, в том числе государственные задачи. В свою очередь власти подкрепляют ее бюджетными вливаниями — грантами для ученых и стипендиями для аспирантов и стажеров. Причем в таких размерах, что хватает и на зарубежных участников вузовских исследований, — взять хоть программу «Bridge» («Мост»), предусматривающую стипендии на обучение в Великобритании для 10% лучших студентов петербургского политеха (одну из них, кстати, и получила Елена).
«Особенно британское правительство заинтересовано в областях научных технологий, инжениринга и математики, — уточнил „МК“ замдекана, глава группы компьютерного моделирования и дизайна профессор Хан. — Поэтому на этих направлениях количество государственных стипендий (т.е. возможности учиться в Университете Сити в Лондоне бесплатно либо на порядок дешевле. — „МК“) достигает 5–6%. Причем те, кто не смог получить стипендию на текущий год, имеют шанс сделать это на будущий год. Плюс каждый научный руководитель имеет пакет грантов на научную работу и из них финансирует своих аспирантов».
Госфонды, идущие на исследования через университетские советы, не единственный источник финансирования британской вузовской науки. Не меньше вкладывают коммерческие компании. И то, что получается в сумме, несопоставимо с тем, что имеют исследователи России, где наука финансируется государством. Притом, главным образом, не вузовская, а академическая — через Российскую академию наук. Отсюда и оборудование, о котором в наших университетских лабораториях можно только мечтать, и новейшие методики исследований, и коммерциализация результатов. И еще один важный момент.
Наука в Университете Сити в Лондоне, по словам попавших сюда россиян, «предоставляет гораздо больше свободы». Правда, она требует и больше усилий. Но это никого не смущает. А потому, отучившись на одном уровне образования (скажем, в бакалавриате или в магистратуре), наши ребята не уезжают домой, а продолжают учебу на следующем, более высоком. А многие остаются насовсем: британская наука, как говорят, засасывает.
Вот типичная история. Выпускник Зеленоградского института вычислительной техники Виктор приехал в Англию в 2001 году. Вначале поступил в магистратуру по направлению «Медицинские приборы». Затем научный руководитель пригласил его заниматься биоинженерией. Потом университет предложил следующий проект: разработать карточки для хранения информации о пациентах. А сейчас Виктор занимается неинвазивными анализами крови на сахар, говоря проще, анализами без прокола пальца. Идея возникла у научного руководителя. А грант выдал исследовательский совет — орган, отвечающий за сбор заявок на исследования и определение, в какие стоит вкладываться. Все четко и понятно. Без ответа лишь один вопрос: за сколько наша страна купит потом технологии Виктора у англичан?
Наука требует средств
Эдинбургский университет — последнее, что приходит на ум в связи с княгиней Дашковой, той самой, что поддержала Екатерину II в борьбе за русский трон, а затем возглавила Академию наук. Между тем сын Дашковой стал первым русским студентом университета. А позже в Эдинбурге жила и она сама, дружила с Адамом Смитом. И писала записки о России.
Современные российские исследования в Эдинбургском университете ведет Научный центр им. Дашковой. Правда, российские здесь только объекты изучения. Исследования идут в британской манере: нестандартность подходов в сочетании с ориентированностью на практику. Темы колеблются от последних президентских выборов в России (эту работу центр делал для шотландских политиков) до цепляющих российский глаз «Причин выживания „теневого“ белорусского языка в тени русского». Но еще больше цепляют условия, в которых в университете занимаются наукой.
— Чтобы не было слишком академично, — разъяснил «МК» суть дела менеджер центра Дашковой Александр Козин, — мы договорились об организации выставок с Национальной галереей Шотландии и лондонской галереей Calvert, где выставляется русское искусство. И на фоне этих картин изучаем екатерининскую эпоху в России.
Сфера научных интересов Эдинбургского университета очень широка (к примеру, здесь собрались лучшие британские компьютерщики, особенно из числа тех, что работают на стыке компьютерных технологий и науки о человеке). На науку в Эдинбургском университете работают даже интерьеры! В любом уголке — в коридорах, холлах, на лестницах — здесь устроены закутки для общения: кресла и столики с кофе. Ученые знают: самые интересные научные идеи рождаются при неформальном общении. Для него и создают условия.
Конечно, одним интерьером сыт не будешь: наука требует если не жертв, то средств. И в Эдинбургский университет они поступают по разным каналам, раскрыл «МК» местные финансовые тайны профессор Школы информатики Леонид Либкин:
— Поддержку фундаментальных исследований ведет правительство. Это трех-, четырехлетние гранты на науку плюс бюджетные средства, выделяемые на аспирантов и научных сотрудников. Еще один канал — гранты ЕС на те или иные исследования. В итоге на 4 ближайших года мы получили больше полумиллиона фунтов. Прикладные исследования — отдельная история. Их тема обычно разрабатывается в чьей-нибудь диссертации. Затем в дело вступает специально созданное внедренческое подразделение университета. Оно вылущивает из диссертационных тем те, что можно внедрять, а затем поддерживает внедрение. Компанию для коммерциализации разработок, как правило, создает автор идеи. Зарегистрировать ее очень легко. Главное — начать зарабатывать.
Автор получает славу и деньги. Университет — тоже. Плюс повышение своего рейтинга, что очень важно. Коммерциализация разработок — один из критериев шотландской системы оценки работы университетов. А от него зависит уровень финансирования вуза. Другой важный критерий — оценка уровня публикаций, который специальная комиссия проводит каждые 7–8 лет. Любопытно, что в Шотландии важно не столько количество, сколько качество опубликованных работ. Одна важная, основополагающая, ценится здесь выше, чем 50 мелких.
Обыкновенное чудо
Окна архитектурной мастерской факультета дизайна Шэффилдского университета Хэллэм выходят на новенькие, мажорной окраски секции жилого дома. Вид вполне респектабельный, а на деле — социальное жилье. Обычный удел таких многоэтажек — выглядеть как бомжатник. Но этой повезло: она попала в уникальный проект обновления жилья, разработанный именитыми архитекторами и реализованный студентами университета. И преобразилась до неузнаваемости.
Университетский проект придания человеческого облика жилью «для бедных» отличается не только социальной значимостью, но и размахом, уточнил «МК» профессор архитектуры Нил Причард:
— Это многомиллионный контракт, выполненный на основе последних достижений науки и техники. При этом отнюдь не единственный! За последнее время наши будущие дизайнеры сделали для промышленности сразу три крупных проекта. И каждый раз подписывали настоящие контракты, а за работу получали не только отметку о пройденной практике (без нее не дадут диплом), но и реальные деньги. Короче, все по-взрослому!
Также «по-взрослому» участвуют в научных разработках прикладного характера и их последующей реализации и студенты других факультетах Шэффилдского университета. Здесь это — норма жизни. Причем вуз находит не только заказчиков и партнеров, но и спонсоров. Например, тех, кто готов снабжать серебром будущих дизайнеров-ювелиров. Но главное даже не это.
Хэллэм отнюдь не позиционируется как университет исследовательский. Более того, своей главной задачей здесь открыто считают обучение студентов — бакалавров и магистров. Однако игнорировать научные исследования, как при таком раскладе делается в российских вузах, в Шэффилде и не думают. Напротив! Вузовскую науку здесь поддерживают и развивают, лишь придавая ей свою специфику — тесную связь с крупнейшими представителями промышленности. И получают отличный результат: учебные курсы приближены к потребностям работодателей и отличаются высочайшим академическим качеством. А будущие специалисты приобщены и к практической, и к исследовательской работе.
— Работодателям, — подчеркивают в университете, — интересны не только экзаменационные оценки наших выпускников, но в первую очередь проекты, которые они вели во время учебы; их навыки коммуникации; умение работать в команде. А наша задача — не только научить этому студентов, но и вывести их на работодателя.
Студенты такое отношение очень ценят. Особенно наши неизбалованные соотечественники.
— В России очень мало университетов с такими курсами! — рассказал «МК» будущий магистр Дмитрий (он приехал доучиваться в Шэффилд после окончания Томского госуниверситета по специальности "Радиоэлектроника").— Здесь все курсы более современные, учитывают последние достижения науки. Плюс международный опыт. А стоимость жизни тут примерно как в Томске!