http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=07b56f39-bab9-4064-8c27-0ba2f0fb7979&print=1© 2024 Российская академия наук
Всякий раз, когда идея овладевает массами, она прежде всего искажается до неузнаваемости
Где тут кончается фундаментальная наука и начинается прикладная; когда прикладная наука становится технологиями – бог весть...
Прикладные исследования и разработки в отличие от фундаментальных исследований направлены не на создание нового знания об окружающем нас мире, а на создание технологий по изменению этого мира в желательном для человечества ключе. В качестве представителей человечества, решающих вопрос о том, что желательно, а что нет, выступают бизнесмены либо руководители государственных агентств, ответственных за развитие бизнеса.
Чуть более детально ситуацию можно представить так. Есть стратегические заказчики прикладных исследований и разработок, есть венчурные инвесторы и есть государственные агентства. Стратегические заказчики – это крупные профильные компании, заинтересованные в повышении конкурентоспособности своей продукции и завоевании новых рынков.
Венчурные инвесторы – это особый вид капиталистов, стремящихся заработать на вложении средств в основанные на инновациях новые предприятия в надежде, что это новое предприятие «выстрелит» и создаст само себе новый рынок.
Государственное агентство же в соответствии со своими уставными документами помогает тем или другим дополнительными деньгами.
У трех перечисленных заинтересованных групп отношение к экспертизе разное. Стратегическим заказчикам независимая экспертиза проектов по большому счету не нужна. У них есть (должна быть, во всяком случае) продуманная и регулярно пересматриваемая стратегия развития, разработанная соответствующими подразделениями корпоративной штаб-квартиры и собственного головного научно-технологического центра. Кстати, в ходе этого регулярного пересмотра разумные люди привлекают-таки независимую экспертизу, но это уже другой уровень. Новые проекты рождаются как результат длительного взаимодействия ученых-разработчиков с соответствующей рабочей группой в головном центре заказчика.
Венчурные же инвесторы, которые по определению не являются специалистами ни в одной области науки и техники, нуждаются в проведении независимой экспертизы подаваемых им проектов. Это же, с некоторыми оговорками, касается и государственных агентств.
Экспертиза необходима одновременно независимая и квалифицированная. Попытки обойтись без экспертизы или устроить имитацию путем обращения к «дорогим ученым» по известному адресу приводят к катастрофическим последствиям.
Мне известен случай с одним фондом, который искренне пытался внедрить в России методы работы, которым руководство фонда было обучено в американских бизнес-школах. Получив от выбранных «из телефонного справочника академии» экспертов стереотипные ответы в стиле «предложение отвратительное, поэтому работу и деньги надо немедленно отдать МНЕ», фонд переключился на инвестирование в коттеджные поселки.
И некоторые другие финансовые организации в России просто потеряли надежду на то, что возможно здраво оценить риски, и отказались от идеи инвестировать в наукоемкие проекты.
Несколько слов – о проблемах государственных агентств с экспертизой прикладных проектов.
При организации «самотека» проектов проблемы точно такие же, что и у венчурных инвесторов. Совсем другое дело – организация прикладных НИОКР через так называемые государственные закупки. Здесь государственное агентство находится в положении стратегического заказчика. Экспертизу здесь легче всего превратить в профанацию, что авторитета не добавляет как организаторам, так и экспертам.
Буквально в последний год идея об обязательности экспертизы начала овладевать массами чиновников и корпоративных менеджеров, об этом стали писать, начали отчитываться. Всякий раз, когда идея овладевает массами, она прежде всего, увы, искажается до неузнаваемости. Из написанного мною выше понятно, что экспертиза нужна, и очень нужна, но разная и не везде и всегда. Ситуация напоминает мне саркастическое заявление, сделанное Сергеем Лукьяненко в блоге: «Чем я хуже других? Мой новый роман будет создан с применением нанотехнологий!» Слово «экспертиза» становится модным вслед за словом «нанотехнологии», и это не может не тревожить.
Реальный опыт организации экспертизы при рассмотрении поступающих «самотеком» проектов в 2008 году накоплен Роснано и группой ОНЭКСИМ. Опыт этот выявил четыре живые проблемы:
1) как найти экспертов квалифицированных и независимых;
2) уже имея экспертную группу из квалифицированных и вызывающих доверие ученых, как назначить правильных по специальности экспертов в конкретный проект да еще убедить некоторых из них, что они подходят (уровень самокритичности у действительно независимых ученых очень высокий);
3) проводить или нет очную защиту проекта – тут есть свои «за» и «против». В частности, заочное рассмотрение гарантирует анонимность, то есть, по мнению некоторых, беспристрастность экспертизы. Зато очное рассмотрение обеспечивает открытую дискуссию между авторами и экспертами, снимая неизбежные при эпистолярном обмене недоразумения;
4) так как прикладные проекты надо оценивать по интегральному критерию «как быстро и с какой вероятностью вернутся деньги», то очень важно, чтобы и авторы, и эксперты очень серьезно относились к компонентам формальной процедуры, так как именно из компонентов и складывается интегральная оценка. Например, здравая научная идея может наткнуться на невероятно сложное и недоступное обычным рабочим исполнение; или новый продукт оригинален научно-технически, но ничем не превосходит аналоги, то есть не имеет спроса.
В заключение хочу поделиться еще одним наблюдением из практического опыта процесса экспертизы. Все больше во все инстанции поступает заявок на проекты по «восстановлению советского могущества», то есть по повторению морально устаревших технологий 30-летней давности без перспектив на мировом рынке. К сожалению, одновременно с модой на слова «независимая экспертиза» приходит и мода на очень серьезное отношение к этим проектам со стороны государственных агентств.