Версия для печати
Вернуться к списку

Технологичная культура

Человек как мутагенный фактор, благодаря которому эволюционирует созданная им же вторая природа – техническая реальность

Человек обеспечивает размножение технических систем – в этом его эволюционная роль.

Культура и технологии – чаще всего их противопоставляют друг другу. Вот лишь несколько книг, названия которых говорят сами за себя: Уорвик Кевин. Наступление машин. Почему миром будет править новое поколение роботов. М.,1999; Кутырев В.А.. Культура и технология: борьба миров. М., 2001; Фукуяма Фрэнсис. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции. М., 2004; Дери Марк. Скорость убегания: киберкультура на рубеже веков. М.; Екатеринбург, 2008.

Однако, на мой взгляд, такой подход ошибочен. Технологии – это и есть жизнь… А жизнь – это и есть технология. Мне кажется, такой подход контрпродуктивен. Ведь технологии – это и есть жизнь… А жизнь – это и есть технология. Культура по самой своей антропологической сути связана с технологиями. Мало того, она сама чрезвычайно технологична. Технологичная культура.

Как проявляется феномен технологичной культуры в самых различных и, казалось бы, никак не связанных между собой сферах человеческого существования? Они и действительно вроде бы ничем не связаны… Кроме того простого факта, что все это – результат проявления технологической активности человека.

В одном из выпусков журнала Proceedings of the National Academy of Sciences (PNAS, «Труды Национальной академии наук», США) за 2008 год была опубликована статья группы ученых из Стэнфордского университета. В ней приведены результаты исследований, которые фактически доказывают, что естественный отбор имеет место не только в биологической эволюции, но и в развитии человеческой культуры.

Объектом исследований стали… лодки-каноэ, на которых плавали аборигены Океании. Ученых интересовало, с какой скоростью изменялись функциональные элементы лодок (конструкция корпуса, способ крепления выступающего за планшир такелажа) и декоративные элементы (резные или рисованные украшения). Статистический анализ функциональных и символических элементов показал, что скорости эти заметно отличаются. Конструкционные элементы каноэ, от которых зависели мореходные качества, изменялись медленнее, чем декоративные и символические.

Это обстоятельство, по мнению стэнфордских исследователей, указывает на то, что изменения конструкций каноэ происходило в полном соответствии с законами естественного отбора: менее удачные элементы отмирают, более удачные развиваются.

Однако пальма первенства в формулировке законов технической эволюции на основе принципа естественного отбора принадлежит все же не американским исследователям. Еще в 1976 году российский ученый, доктор технических наук, профессор Борис Кудрин доказал, что для технической реальности действует информационный отбор, который включает в себя и дарвиновские представления.

Кратко суть вот в чем. Уже к 50-м годам прошлого века стало понятно, что статистические закономерности поведения социальных систем имеют общую математическую форму – гиперболическое распределение (Н-распределение; читает как «АШ-распределение»). Так вот профессор Кудрин обнаружил проявление закона Н-распределения, изучая распределение электродвигателей крупных металлургических комбинатов по типоразмерам (по видам). «Для меня важно следующее, – пояснял он. – Если отойти от техноценоза и вспомнить, что 120 тыс. электродвигателей, установленных на Магнитке, образуют достаточно правильную видовую кривую Н-распределения, и что эти двигатели устанавливались там на протяжении 70 лет тысячами и тысячами инженеров, работавших независимо друг от друга, живших в разное время, в разных городах и даже странах, то возникает вопрос о механизме порождения строго определенной структуры, о механизме самоорганизации. Ведь создана система, где при установке каждого ее элемента никто из создателей даже и не предполагал необходимость выстраивания всей массы двигателей по кривой Н-распределения (не предполагал этого и создатель «Евгения Онегина», идеально выстроивший слова по повторяемости в пределах им же определенного и используемого словаря). Но точно такая же кривая устойчиво наблюдается и в биоценозах (впрочем, лишь там, где воздействие человека еще не привело к царству одуванчиков – при сильном антропогенном воздействии кривая нарушается)».

Американский палеонтолог Д. Сисн из университета Корнелла в 2005 году заметил интересную закономерность: древние манускрипты имеют много общего с популяцией животных. Ученый утверждал, что изучать исторические документы можно при помощи биологических моделей. Такой подход, по его мнению, поможет исследователям понять, как много копий манускрипта могло существовать («популяция») и как часто они подвергались уничтожению («вымиранию»). Сисн изучал научные манускрипты, относящиеся к 725 г. до н.э. Он исследовал их так, как если бы они были окаменелостями исчезнувшей популяции животных. Применяя к манускриптам биологические законы, можно определить «тираж» документа и продолжительность его «жизни»: «Используя эти методы, вы можете понять вероятность уничтожения манускрипта в определенный период истории – с какой вероятностью он мог подвергнуться сожжению на костре или поеданию крысами», – объяснял Сисн. Он также отметил, что, изучая «выживаемость» манускриптов в различные периоды времени, можно прийти к выводам о вероятности их воспроизведения или же, наоборот, уничтожения.

«В биологии мутация связана с отдельной особью, а размножение сохраняет изменение, корректируя видовую программу или порождая новый вид, – отмечает профессор Борис Кудрин. – В культуре произошло разделение: новое (мутация) должно абстрагироваться в сознании, и обязательно как новое знание должно быть передано личным примером (делай как я), словом (исландские саги), а сейчас – документом. В культуре важно зафиксировать это изменение (в пределе – патентом)».

Другими словами, человек и есть тот мутагенный фактор, под воздействием которого эволюционирует созданная им же вторая природа – мир технической и научно-технологической реальности. Некоторые исследователи еще более радикальны в своих выводах. «Эволюционная роль человека заключается в том, что он обеспечивает размножение технических систем», – считает биолог Гафур Зайниев.

Культура и технологии – это плоть и кровь реальности. По удачному выражению американского кинорежиссера Годфри Реджио, «человечество сегодня не пользуется технологиями, а живет ими».

Возможно, последнее утверждение относится не только к сегодняшней культурной ситуации; оно было и будет справедливо для всей истории вида Homo sapiens. Культура по самой своей антропологической сути связана с технологиями. Мало того, она сама чрезвычайно технологична. Технологичная культура.

Культура принципиально технологична, она приводится в движение одними и теми же «шестеренками». Это касается и каноэ аборигенов Океании, электродвигателей металлургических комбинатов СССР, античных манускриптов, распределения по частоте появления слов в «Евгении Онегине» – всех артефактов материального и идеального мира. Их появление, все возможные мутации, приводящие или к тотальному захвату жизненного пространства, или к полному исчезновению, культура как процесс – все это, оказывается, подчиняется законам естественного (информационного) отбора.

И в этом смысле человек действительно выполняет функции Верховного Существа – Демиурга.