http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=052707a2-06c1-48ab-bbf2-0aa2c7aa43e7&print=1© 2024 Российская академия наук
До недавнего времени стрелы критики летели в мегагранты также в связи с невозможностью организации новых лабораторий на базе НИИ. Однако теперь эти ограничения сняты: в третью волну наряду с организациями высшей школы влились научные структуры. Конкурс с их участием “судил” новый состав Совета по грантам Правительства РФ для государственной поддержки научных исследований, в который были приглашены авторитетные ученые, номинированные научным сообществом и не занимающие высокие административные посты.
Один из членов нового совета, заведующий лабораторией Института проблем машиноведения РАН, сопредседатель Совета Общества научных работников Александр Фрадков сразу после опубликования итогов конкурса прокомментировал их на сайте ОНР, представив некоторых участников из числа работающих в близких ему областях - как победителей, так и проигравших. “Мы сделали все, что смогли, чтобы выбор был честным и беспристрастным”, - резюмировал Александр Львович. Мы попросили его подробнее рассказать об организации экспертизы и работе совета.
- Из вашего сообщения многие с удивлением узнали, что за бортом третьего конкурса остались заявки ученых, Хирш-индекс которых превышает 50 и даже 80. Какие же критерии были главными при отборе проектов?
- Основных позиций всего три: сильный ведущий ученый, сильный, подготовленный коллектив и сильная, интересная заявка. В каждом из этих требований наш совет выделил несколько подгрупп и сформировал рекомендации для экспертов, какие баллы при каких условиях они должны выставлять. Например, ученый, чтобы получить высшую оценку, должен за последние три года ежегодно публиковать не менее одной-двух статей в ведущих международных журналах, иметь индекс цитируемости или Хирш-индекс не менее 40% от показателей лидеров по данной области науки. Кроме того, победитель обязан не менее пяти лет руководить международным научным коллективом или работами по двум крупным национальным грантам, а также в последние семь лет выступать в качестве руководителя не менее трех аспирантов, два из которых успешно защитились.
- А как члены совета взаимодействовали с экспертами?
- Каждую заявку оценивали четыре эксперта - по два российских и зарубежных. Лично с ними мы не общались и даже фамилий их не знали. Мне кажется, это правильный подход. Подбором рецензентов занималась фирма, осуществляющая организационное сопровождение программы. Насколько я понимаю, они пользовались базой данных РФФИ и ряда международных научных фондов. Руководителей экспертных групп назначала конкурсная комиссия, сформированная еще при прошлом министре образования и науки.
Члены совета, конечно, опирались на мнения экспертов, но окончательные выводы оставляли за собой. Все отнеслись к этой работе очень ответственно: внимательно изучили проекты по своим научным направлениям, набравшие значительное число баллов. Особенно пристально рассматривали те, по которым оценки экспертов разнились. Я за несколько дней перед итоговым заседанием забросил все дела и сидел над заявками, чтобы высказать по ним аргументированное мнение. Непростое это дело - отбирать из хорошего лучшее.
- По каким принципам определяли, какое число грантов будет выделено на каждую область науки?
- Для начала мы сформировали из 35 научных направлений 10 более крупных кластеров. Понятно, что совет не мог устанавливать, какая область науки важнее. Поэтому мы в первом приближении ориентировались на число заявок, пришедших по разным направлениям. Но необходимо было учесть еще и качество проектов. Здесь решено было исходить из среднего балла в каждом кластере. Окончательное распределение квот прошло уже на итоговом заседании совета. Поскольку средний балл оказался самым высоким у физиков, им был передан один грант, первоначально предназначавшийся для гуманитариев, а потом и еще один, возникший оттого, что некоторые участники запросили финансирование меньше максимального.
- Может ли человек со стороны познакомиться с содержанием заявок победителей?
- Только если сами авторы их откроют. В проектах могут быть новые идеи, которые не предназначены для разглашения. Такова практика работы научных фондов: публикуются только отчеты, причем не всегда в полном варианте.
- Получают ли участники рецензии на проекты?
- Ученый, который подавал заявку, должен направить запрос, и ему наверняка пришлют замечания экспертов.
- Все победители прошлых конкурсов создали сайты своих лабораторий. Есть ли правило - когда должен заработать такой сайт?
- Специально об этом нигде не говорится. Но если через год, к отчету, сайт не появится, эксперты скорее всего снизят оценку исполнителям, ведь открытый информационный ресурс - лицо проекта.
- Стал ли сильнее состав участников конкурса после включения в число “принимающих” организаций научных структур?
- Мне трудно об этом судить, я ведь не работал в прошлом совете. Могу только отметить, что число участников выросло совсем немного. В первой и второй волне рассматривалось примерно по 500 заявок, в этот раз после отсева по формальным критериям осталось 550. Получается, что эта цифра характеризует потенциал нашей науки.
- Сколько времени заняла экспертиза проектов?
- По регламенту на нее отводится не меньше месяца, потом руководителям экспертных групп дается еще две недели, чтобы составить заключение. Некоторые рецензенты жаловались, что месяц - это слишком мало, чтобы оценить заявку, претендующую на столь серьезное финансирование. Поэтому в следующий раз срок, видимо, будет увеличен.
- А когда будет следующий раз?
- Про отдаленную перспективу не скажу, но в этом году пройдет еще один конкурс. Понятно, что в научном сообществе отношение к мегагрантам неоднозначное. Но постановления правительства готовились еще при прошлом министре, деньги на программу выделены, приходится их распределять. Кстати, с точки зрения экспертизы и отбора победителей программа мегагрантов серьезных нареканий не вызывает. По сравнению с федеральными целевыми программами по кадрам и по исследованиям и разработкам здесь вполне прозрачная и близкая к международной процедура принятия решений.