http://93.174.130.82/digest/showdnews.aspx?id=024a6126-ebd3-4c9f-9ffe-3e50e4ec2f90&print=1© 2024 Российская академия наук
Справка: А.Н. Козырев, главный научный сотрудник ЦЭМИ РАН, зампред Научного совета по экономическим проблемам интеллектуальной собственности РАН.
Выступления участников круглого стола «Капитализация интеллектуальной собственности», проведенного группой «СтратЭГ» и Центром стратегических разработок 8 июня, связывает одна тема, так и не прозвучавшая и даже не обозначенная ни одним из докладчиков мероприятия, а именно: потребность в специальном законе о служебных изобретениях по образцу германского или финского. Уже в первом выступлении Б.Г. Салтыков вспомнил, что российский патентный закон, принятый в 1992 году (в бытность Б.Г. Салтыкова министром науки), разрабатывался на основе германского патентного закона. Однако Борис Георгиевич, вероятно, забыл, что в развитие этого закона предполагалось принять два специальных закона. Первый из них – закон о служебных изобретениях - также по образцу одноименного германского закона даже был разработан доктором юридических наук В.И. Еременко, но не был принят по организационным причинам. Второй – закон о секретных изобретениях – тогда не был разработан, но примерно через 10 лет в патентный закон был добавлен соответствующий раздел. Не касаясь секретных изобретений, поясню, чем обернулась для нас задержка с принятием закона о служебных изобретениях, о котором сейчас уже почти не говорят. Но сначала о самом законе.
В германском законе о служебных изобретениях помимо других полезных норм предусмотрены три разных режима патентования. Они различны для научных институтов и университетов, для служащих бундесвера и правительственных структур, для коммерческих организаций. При этом для научных сотрудников и преподавателей научных институтов и университетов до 2003 года действовала так называемая «профессорская привилегия», т.е. норма, согласно которой права на патентование изобретений, сделанных преподавателем или научным сотрудником при выполнении исследований за счет бюджета, принадлежало этому преподавателю или научному сотруднику. В 2003 году такую привилегию отменили в Германии, но она сохранилась в Финляндии и еще ряде стран.
Отсутствие раздельного регулирования для служебных изобретений в коммерческом секторе и государственных структурах, прежде всего, в научных институтах обернулось у нас тем, что для всех установлены нормы, приемлемые для коммерческих организаций, ведущих научные исследования за свой счет. Именно эта норма реализована в статье 8 патентного закона. И именно она, как рассказал на круглом столе генеральный директор ООО «ДКИС» Дмитрий Кулиш, «убивает русский хай-тек». Предложение Кулиша – отменить эту статью - напоминает лучшее средство от головной боли: гильотину. Проблема, о которой очень ярко и убедительно говорит Кулиш, полностью снимается, если принять, наконец, закон о служебных изобретениях, причем вместе с «профессорской привилегией», так как для ее отмены Россия пока не дозрела.
Чтобы понять причины отмены «профессорской привилегии» в Германии, надо обратить внимание еще на ряд фактов, также озвученных и обсуждавшихся на круглом столе. В основном эти факты были изложены сотрудником лаборатории компьютерной графики МГУ Антоном Конушиным, показавшим на собственном примере, какие кабальные условия навязывают фирмы ученому одиночке или группе ученых, когда за ними не стоит мощная организация, способная самостоятельно профинансировать проект. Такое положение характерно для всех стран. Поэтому «профессорская привилегия» хоть и обеспечивала немецким ученым возможность реализовывать проекты на основе своих изобретений, но большой выгоды ни им, ни университетам не приносила. Когда при университетах, а также в обществах Макса Планка и Фраунхоффера были созданы хорошо работающие центры коммерциализации разработок, появилась возможность реализовывать изобретения так, что от этого выигрывал и автор, и университет. Поэтому необходимость в «профессорской привилегии» отпала.
У нас же ни научный институт, ни университет сегодня не может дать изобретателю больше, чем тот способен добиться сам, реализуя свое изобретение в альянсе с какой-то коммерческой структурой. Поэтому закон о служебных изобретениях надо принимать с «профессорской привилегией», т.е. практически в том виде, каким он был в Германии до 2003 года. Соответствующий проект разработан и обсуждался на рабочей группе при администрации президента (так называемая группа Поповой), а также в Совете по интеллектуальной собственности и инновациям Государственной думы, но был отложен в связи с появлением проекта части четвертой ГК. Изначально проект части четвертой ГК был разработан как исчерпывающий, т.е. появление каких-то специальных законов в дополнение к нему не предполагалось. Поэтому настаивать на внесении законопроекта о служебных изобретениях на рассмотрение Думы было бессмысленно. Сейчас выясняется, что специальные законы нужны. Поэтому самое время вернуться к проекту специального закона о служебных изобретениях и заполнить зияющий пробел в нашем законодательстве.