Версия для печати
Вернуться к списку

Ждем нового мутанта

Почему кормить людей «грязным» молоком в России стало нормой? И как это подрывает здоровье?

Нынешним летом, если не помешает пандемия COVID-19, Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной ветеринарии (ВНИИЭВ) проведет опыты с приматами. Ученые будут наблюдать за реакцией организма обезьян на молоко, зараженное вирусом лейкоза крупного рогатого скота (международное название вируса — bovine leukemia virus, BLV). Сейчас это молоко едим мы.

Проблема «грязного» молока потребителям почти не известна. В СМИ о ней сообщают редко и обычно без привлечения научного сообщества. Когда производителям молочной продукции предлагают писать на упаковках, в каких хозяйствах — свободных от лейкоза или нет — закупалось сырье, они отказываются. Их позиция: поводов для беспокойства нет, ведь вирус погибает при пастеризации (это правда), но огласки не нужно. Однако нагревание молока не избавляет от всех бед, связанных с лейкозом.

«Если мы не избавимся от вируса, с которым сейчас имеем дело, в будущем получим еще более страшный вирус-мутант. И он будет опаснее ВИЧ», — считает Валентина Разумовская, доктор ветеринарных наук, доцент кафедры микробиологии, эпизоотологии, паразитологии и ветеринарно-санитарной экспертизы ветеринарного факультета Алтайского государственного аграрного университета.

Коллега Разумовской из ВНИИЭВ, главный научный куратор проблемы лейкоза в нашей стране, профессор, академик Российской академии наук (РАН) Михаил Гулюкин тоже предупреждает об опасности затянувшегося лейкозного периода в отечественном животноводстве. Но с лейкозом мы жили далеко не всегда.

Детям — нельзя

Тема молока и лейкоза открылась мне недавно. В начале года власти моего региона (Алтайский край) выставили на приватизацию местный завод детского питания «Модест» (сокращение от «молоко детское стерилизованное»). Жителей Алтая с «Модестом» связывала давняя любовь — это была самая крутая в плане качества и вкуса молочная продукция. Кофеманы обожали модестовские сливки, мамы малышей и поклонники ЗОЖ — творожки, бифилины, йогурты, а сливочное масло обожали все. Предприятие приносило прибыль в бюджет региона, расширяло географию поставок до масштабов Сибири. Почти 30 лет идеальной репутации.

Но чиновники, уповая на то, что заводу нужно дальше развиваться, а новые инвестиции бюджету не по карману, за три копейки (около 70 миллионов рублей) продали его частной компании. До продажи завода я разговаривала с одним из его создателей и первых руководителей — Геннадием Бухтояровым. Он говорил, что не понимает, где новый собственник возьмет дополнительные объемы высококачественного сырья для реализации своих наполеоновских планов. Сырье сейчас в дефиците, потому что кругом на фермах лейкоз. В детском питании, согласно неписаным правилам, лейкозное молоко нельзя использовать. «Модест» всегда этому правилу следовал. Как поступают другие? Зависит от собственника. В общем, Бухтояров очень переживал — и за дело своей жизни, и за то, чем будут кормить следующие поколения детей. Выясняется — не он один.

Почему хуже ВИЧ

Лейкоз — это рак крови вирусного происхождения у коров, самое распространенное, хитрое и жестокое заболевание в молочном животноводстве. Его причина — вирус, о котором наука узнала в 1969 году, а ранняя диагностика началась лишь в 1987-м. По миру BLV распространился в период голштинизации, когда для повышения удоев местных буренок скрещивали с самой высокопродуктивной породой — голштинской. Вероятно, вирусу оказались по зубам именно голштины, потому что производство большого количества молока дает сверхнагрузку на организм животного и подрывает иммунную систему. В Россию голштинов завозили из Европы после Великой Отечественной войны.

BLV захватывает лейкоциты крови. Вначале — на стадии инфицирования — сидит тихо. Потом вызывает изменения крови и кроветворных органов — наступает гематологическая стадия. А в финале приводит к раку — опухолевая стадия. Разрастаются различные органы и ткани. Корова, например, может погибнуть от разрыва селезенки.

Эта форма лейкоза не лечится, и вакцины от него нет. Передается вирус через слюну, кровь, молоко, сперму, в которых содержатся инфицированные лимфоциты. Множество путей заражения и длительное бессимптомное протекание болезни помогают ВLV быстро распространяться. А вдруг так же бойко будет себя вести или уже ведет человеческий BLV?

Данные о безопасности устарели

Изначально считалось, что вирус коровьего лейкоза не опасен для человека. Пастеризация должна была подстраховать. Но с развитием ветеринарной науки в головы ученых закрались сомнения. В конце 2019 года их высказала вице-президент РАН Ирина Донник: «Не все так просто. Данные о том, что лейкоз у коров не опасен для человека, базируются на истории 70-х годов прошлого века. Американцы поили молоком заключенных добровольцев — 250 человек. И те не заболели лейкозом в течение года. Это были достаточно молодые люди, и после этого всем сказали: вирус не опасен. Больше опытов никто не повторял. Прошло 50 лет. О том, что есть межвидовая передача вируса, многие ученые сейчас пишут и занимаются этим».

Валентина Разумовская объясняет: BLV относится к семейству Retroviridae, роду Deltaretrovirus, в который также входят Т-лимфотропные вирусы приматов — человека и обезьян. Поэтому у вируса лейкоза много шансов подчинить себе организм человека.

Уже точно известно, что BLV, в принципе, преодолевает межвидовые барьеры. Несколько лет назад Михаил Гулюкин вместе с коллегами доказал это на опытах с кроликами. Вирус им передавался через вливание крови, скармливание молока и молока с кровью от животных — носителей вируса. Во всех случаях кролики заболевали.

Зарубежные ученые проводили схожие опыты с овцами. Результат оказался тот же самый. Был опыт и с приматами: американцы выпаивали пять обезьян молоком от лейкозных коров, из них две заболели. Чтобы получить максимально достоверную информацию по приматам, опыт решили повторить в РАН.

Как BLV может запускать онкологию у человека? Если вирус гибнет при пастеризации, то чего нам бояться?

По словам Валентины Разумовской, во-первых, с инфицированными животными и сырьем, не прошедшим термическую обработку — мясом и молоком, — контактирует гигантское количество людей на производстве, в частном секторе, и несоблюдение мер предосторожности может привести к заражению. У нас ведь даже в медицине продолжают цеплять заразу. Поэтому тех же доярок, сотрудников скотобоен, ветеринаров, семьи, которые держат коров у себя на подворье, пастеризация, увы, не спасет. И инфицированные люди потом заразят других.

Под эгидой Национального ракового института (США) в штате Айова был проведен эпидемиологический мониторинг по выявлению связи между лейкемией человека, популяцией крупного рогатого скота и лимфосаркомой коров. Установлено, что большую часть случаев лейкемии у человека составляют лимфоидные формы. Острая лимфоидная лейкемия чаще всего встречается в возрасте до 20 и после 60 лет среди мужчин в сельской местности, особенно в местах разведения молочного скота. Причем существует положительная корреляция между количеством заболевания острой лимфоидной лейкемией людей и наличием стад животных с лимфосаркомами.

Многие отечественные и зарубежные ученые, по словам Михаила Гулюкина, сосредоточились на проблеме развития рака груди под влиянием BLV. На данный момент они достоверно подтверждают его присутствие в опухолях молочной железы у женщин. Среди авторов исследований, к примеру, ученые Санкт-Петербургского государственного педиатрического медицинского университета и Калифорнийского университета в Беркли (США).

Во-вторых, по словам Валентины Разумовской, опасен не только сам вирус, но и продукты его жизнедеятельности — канцерогены.

«Вирус пастеризацией инактивировали, но продукты жизнедеятельности вируса в молоке остаются. Вы знаете, что молоко формируется кровью? Для того чтобы сформировался один литр молока, через вымя коровы проходит от 400 до 700 литров крови в зависимости от ее продуктивности. Все вещества в молоке получаются из крови животного. И если у человека есть генетическая предрасположенность и иммунологическая недостаточность и канцерогены будут постоянно действовать на иммунную систему, они могут спровоцировать онкологию. Клетки — первоисточники опухолей есть у каждого человека, их только надо разбудить. У детей с их более слабой иммунной системой это проще всего. Поэтому детское питание ограждали от лейкоза», — рассказывает Валентина Владимировна.

Производитель важнее покупателя?

Сейчас в России допускается использование сырья от инфицированных BLV коров при условии промышленной пастеризации. Молоко от больных коров, у которых началась гематологическая стадия, а значит, вирусная нагрузка возросла, использовать нельзя. Ветеринарная служба обязывает выбраковывать этот скот.

Во многих странах от инфицированного молока уже отказались, полностью очистив стада от лейкоза. Среди них Белоруссия, Чехия, Дания, Эстония, Финляндия, Грузия, Ирландия, Новая Зеландия, Норвегия, Словения, Испания, Швеция, Швейцария, Великобритания и так далее. Еще пять лет назад у нас тоже должны были закрыть тему лейкоза. Российским переработчикам следовало перейти на технический регламент Таможенного союза Евразийской экономической комиссии «О безопасности пищевой продукции», согласно которому сырье с лейкозных ферм использовать запрещено. Однако крупнейшие молочные компании вместе с Минсельхозом России выступили против, потому что тогда бы заводы лишились огромных объемов сырья, которого и без того недостает. Изначально просили об отсрочке. А в конце 2019 года добились полной отмены противолейкозного требования. Совершен огромный шаг назад.

Ни государство, ни бизнес в России практически не стимулируют решение проблемы лейкоза. Переработчики принимают молоко от лейкозных и здоровых ферм по одинаковой закупочной цене (на Алтае — около 30 рублей за литр). А если разница была бы хотя бы в несколько рублей… Государством практически не оказывается финансовая помощь в закупке нового здорового скота, чтобы хозяйства заменяли им инфицированных и больных животных. А эта мера считается самой действенной. К компенсации потерь прибегали многие европейские страны, потому что в одиночку хозяйствам справиться тяжело.

По словам ветеринара племрепродуктора «Чистюньский» (Топчихинский район, Алтайский край) Евгения Бекетова, новая корова стоит 140—150 тысяч рублей, а если ты сдаешь зараженную вирусом корову на мясо, получаешь 50—60 тысяч рублей. Для покупки одного животного нужно дополнительно потратить около 100 тысяч рублей.

За последние 10 лет в племрепродукторе полностью вывели лейкоз: одну ферму оздоровили за счет своих средств (на 400 коров приходилось 100 лейкозных), вторую оздоровить помогло государство (на корову выделяли по 130 тысяч рублей). Но помощь из бюджета, повторюсь, явление редкое. Специальной федеральной программы по закупке здорового скота взамен лейкозного нет. Между тем инфицированность в некоторых хозяйствах России достигает 80 процентов, а в среднем — 30 процентов.

Еще одна причина, по которой хозяйства зачастую борются с лейкозом лишь на бумаге, не исполняя предписания ветеринарных служб, заключается в том, что лейкоз переходит в гематологическую стадию, когда корова находится на пике лактации. Вирус активнее поражает высокопродуктивный скот.

«Какой руководитель будет резать лучших коров? Это же его деньги. Руководители боятся: зарежу скот и закроюсь, — рассказывает руководитель учебно-опытного хозяйства “Пригородное” Игорь Бандеев (Барнаул). — Мы первыми в Алтайском крае, еще 15 лет назад, избавились от лейкоза. Это заслуга нашего бывшего директора, который сам был ветеринаром и писал по лейкозу кандидатскую. Мы понесли колоссальные убытки. Государство не помогало. Зарплату людям почти не платили, налоги тоже. Еле выжили. Конечно, мы поступили правильно. Но это дорогого стоит. А многие даже еще не начинали. Есть фермы, где не то что инфицированный скот держат, там 20—30 процентов гематологически больных животных!»

Чтобы оставить в стаде больных коров (преступление чистой воды!) и не попасть на карандаш ветнадзора, хозяйства идут на фальсификацию результатов исследований анализов крови (анализы делают весной и осенью, чтобы выявить инфицированных и больных коров) вплоть до подмены их образцов, мухлюют с идентификационными номерами учета животных. Ветеринарные службы, варварски оптимизированные за последние годы, тоже прибегают к махинациям, чтобы не портить картину на своих территориях.

По словам академика Гулюкина, чудеса лейкозной статистики ему хорошо известны. Он рассказывает, что первая в стране по лейкозу Новосибирская область. В 2019 году в регионе было выявлено 190 неблагополучных пунктов (хозяйства с гематологически больными животными). В первую тройку черного списка также входят Тюменская (161) и Челябинская (108) области. Чистые по лейкозу регионы, слава богу, тоже есть. К ним наиболее уверенно относят Ленинградскую область, Республику Удмуртию, Вологодскую и Свердловскую области, Ненецкий автономный округ, Республику Алтай. Михаил Иванович надеется, что скоро к ним примкнет Московская область. Мой родной Алтайский край примерно в середине списка (59 неблагополучных пунктов, а вообще вирус есть примерно в половине хозяйств).

И как быть нам, обычным покупателям? Я спрашивала у фермеров, ученых, экспертов молочного рынка. Самым дельным советом сочла такой: потребителям пора задавать вопросы производителям, узнавать, с каким сырьем они работают. Начать, к примеру, с питания в детских садах: сперва узнать у заведующего, кто у садика поставщик, потом родительским сообществом выйти на компанию. Пусть это звучит наивно — попроситься на экскурсию и встречу с руководством. Есть претензии — обращаться к чиновникам из образования, ответственным за госзакупки. Производители и чиновники должны получить сигнал: людям не все равно.